ни другіе не знали толкомъ, ни въ чемъ дѣло, ни какъ пособить бѣдѣ. Торговля остановилась совсѣмъ: никто ничего почти не покупалъ и не продавалъ, такъ какъ звонкой монеты почти не было, — вся она ушла за океанъ, а на банковые билеты поселяне взирали со страхомъ, какъ будто боясь, что она обожжетъ имъ руки; они считали, что безопаснѣе всего убраться во свояси, не путаясь ни въ какую продажу. Между тѣмъ, всѣ тѣ, у кого лежали деньги въ банкѣ, бѣжали туда, чтобы взять ихъ обратно. Этотъ натискъ въ банки охватывалъ округъ за округомъ и, наконецъ, дошелъ до Лондона. Улица Ломбартъ-Стритъ была наполнена комерсантами, которые стояли тутъ, дожидаясь извѣстій о новыхъ крушеніяхъ, или людьми, спѣшившими къ своимъ банкирамъ вынимать свои деньги. То была пора, служившая хорошимъ пробнымъ камнемъ для мужества и честности, для великодушія и твердости характера. Бодрость, веселость и жизнь на распашку, дѣлавшія Англію всего годъ тому назадъ такимъ пріятнымъ мѣстопребываніемъ, теперь исчезли безслѣдно: на мѣсто ихъ явились подозрительность, съ которою кредиторы и заимодавцы взирали другъ на друга, ежедневное опасеніе новыхъ роковыхъ вѣстей, нетерпѣливое ожиданіе газетъ, давка у почтовыхъ конторъ, ограниченіе роскоши, доведенной въ послѣднее время до крайнихъ размѣровъ, продажа экипажей, сокращеніе поѣздокъ на морскія купанья, подписокъ въ библіотекахъ для чтенья, концертовъ—а подъ часъ и смиренное упрашиванье прислуги, чтобы она подождала своего жалованья. Фабриканты безутѣшно взирали на переполненные склады товаровъ и каждые 1000 ф. ст., помѣщенные въ товарахъ, цѣнили теперь всего въ 500 ф. ст. Вдовы и сироты, существовавшія на небольшой капиталъ, напрасно дожидались выдачи причитающихся имъ процентовъ, и такъ какъ онѣ до сихъ поръ жили на чистыя деньги, то теперь, вынужденные перебиваться болѣе или менѣе долгое время совсѣмъ безъ денегъ, онѣ не знали, что дѣлать со счетами, которыми ихъ преслѣдовали булочники и мясники. Молодыя парочки, готовившіяся отпраздновать этою осенью свадьбу, печально глядѣли другъ другу въ лицо и сознавались, что теперь о свадьбѣ нечего и думать. Но еще худшее было впереди. 5-го декабря рухнула банкирская фирма сэръ Питера Поля и Ко, а 17 декабря — фирма Уильямсъ и Ко, вслѣдъ за тѣмъ обанкротилось множество провинціальныхъ фирмъ. Съ этого момента крушеніе торговыхъ домовъ продолжалось безпрерывно: въ теченіе 5 или 6 недѣль отъ 60 до 70 банковъ прекратили платежи.
Теперь весь вопросъ былъ въ томъ, откуда достать денегъ, чтобы просуществовать со дня на день, вопросъ, который подразумѣвалъ въ себѣ судьбу рабочихъ классовъ въ теченіе зимы. Цѣлымъ милліонамъ людей, повидимому, ничего болѣе не оставалось, какъ умереть съ голоду, если не удастся хоть сколько нибудь пустить торговлю въ ходъ. Въ случаѣ, еслибы этому застою въ дѣлахъ не былъ положенъ скорый конецъ, даже люди, обладавшіе кое-какимъ
ни другие не знали толком ни в чем дело, ни как пособить беде. Торговля остановилась совсем: никто ничего почти не покупал и не продавал, так как звонкой монеты почти не было — вся она ушла за океан, а на банковые билеты поселяне взирали со страхом, как будто боясь, что она обожжет им руки; они считали, что безопаснее всего убраться восвояси, не путаясь ни в какую продажу. Между тем все те, у кого лежали деньги в банке, бежали туда, чтобы взять их обратно. Этот натиск в банки охватывал округ за округом и наконец дошел до Лондона. Улица Ломбарт-Стрит была наполнена коммерсантами, которые стояли тут, дожидаясь известий о новых крушениях, или людьми, спешившими к своим банкирам вынимать свои деньги. То была пора, служившая хорошим пробным камнем для мужества и честности, для великодушия и твердости характера. Бодрость, веселость и жизнь нараспашку, делавшие Англию всего год тому назад таким приятным местопребыванием, теперь исчезли бесследно: на место их явились подозрительность, с которою кредиторы и заимодавцы взирали друг на друга, ежедневное опасение новых роковых вестей, нетерпеливое ожидание газет, давка у почтовых контор, ограничение роскоши, доведенной в последнее время до крайних размеров, продажа экипажей, сокращение поездок на морские купания, подписок в библиотеках для чтения, концертов, а подчас и смиренное упрашивание прислуги, чтобы она подождала своего жалования. Фабриканты безутешно взирали на переполненные склады товаров и каждые 1000 фунтов стерлингов, помещенные в товарах, ценили теперь всего в 500 фунтов стерлингов. Вдовы и сироты, существовавшие на небольшой капитал, напрасно дожидались выдачи причитающихся им процентов, и так как они до сих пор жили на чистые деньги, то теперь, вынужденные перебиваться более или менее долгое время совсем без денег, они не знали, что делать со счетами, которыми их преследовали булочники и мясники. Молодые парочки, готовившиеся отпраздновать этою осенью свадьбу, печально глядели друг другу в лицо и сознавались, что теперь о свадьбе нечего и думать. Но еще худшее было впереди. Пятого декабря рухнула банкирская фирма сэра Питера Поля и Ко, а 17 декабря — фирма Уильямс и Ко, вслед за тем обанкротилось множество провинциальных фирм. С этого момента крушение торговых домов продолжалось беспрерывно: в течение пяти или шести недель от шестидесяти до семидесяти банков прекратили платежи.
Теперь весь вопрос был в том, откуда достать денег, чтобы просуществовать со дня на день, вопрос, который подразумевал в себе судьбу рабочих классов в течение зимы. Целым миллионам людей, по-видимому, ничего более не оставалось, как умереть с голоду, если не удастся хоть сколько-нибудь пустить торговлю в ход. В случае, если бы этому застою в делах не был положен скорый конец, даже люди, обладавшие кое-каким
