также соотвѣтствующимъ повышеніемъ дисконта, предостерегъ торговый міръ, опьянѣвшій въ чаду спекуляцій, то, безъ сомнѣнія, этимъ онъ предупредилъ бы, если не самый кризисъ, то наиболѣе острую его форму и бо̀льшую часть сопровождавшаго его бѣдствія. Но банкъ, къ сожалѣнію, пребывалъ въ полнѣйшей безпечности. Въ самый разгаръ рискованнѣйшихъ спекуляцій, онъ удерживалъ дисконтъ, павшій въ 1845 г. до самой низкой точки, какую только запомнитъ исторія, до 2%, что́ не мало способствовало поощренію предпринимательской горячки, — на трехъ процентахъ, и это продолжалось до половины января 1847 г. Лишь тутъ банкъ, повидимому, спохватился, что желѣзнодорожные платежи и ввозъ хлѣба поглотили значительныя суммы наличныхъ денегъ, и рѣшился повыситъ свой дисконтъ 14 января 1847 г. до 3%, а 21 января — до 4%. Не взирая на то, что положеніе дѣлъ требовало еще ранѣе болѣе значительнаго повышенія дисконта, тѣмъ не менѣе, это крутое повышеніе въ два пріема, слѣдовавшіе одинъ за другимъ въ восьмидневный промежутокъ, было ошибкою, такъ какъ оно, съ одной стороны, возбудило тревогу, а съ другой — все же не могло отбить у спекулянтовъ охоту кредитоваться. Мало по малу золото стало цѣлыми массами утекать за границу. Но лишь 8-го января, когда запасъ наличныхъ денегъ въ банкѣ, составлявшій слишкомъ 15 мил. въ январѣ, 12¼ мил. въ февралѣ, и 11⅓ мил. въ мартѣ, уменьшился до 9,660,000 ф. ст. — лишь тутъ додумались директора до необходимости повысить дисконтъ до 5%. Но было уже слишкомъ поздно. Даже гораздо болѣе значительное повышеніе дисконта не могло бы ничего измѣнить въ положеніи дѣлъ, — наступленіе кризиса уже нельзя было долѣе удержать.
Но банкъ, какъ офиціально заявилъ сэръ Чарльзъ Удъ въ парламентѣ, пошелъ въ своей опрометчиовсти еще далѣе, и деньги, предназначенныя для уплаты дивидендовъ, роздалъ до мая въ ссуду, такъ что, когда въ Америкѣ слѣдовало выдать дивиденды, резервный фондъ банка оказался для этого недостаточнымъ и банкъ, въ переполохѣ, круто ограничилъ размѣры своего кредита, что́, конечно, повергло весь торговый міръ въ смятеніе. То обстоятельство, что запасъ наличныхъ денегъ еще въ іюнѣ составлялъ 10,450,000 ф. ст., между тѣмъ какъ количество обращающихся билетовъ доходило даже до 18,250,000 ф. ст., а 30-го іюля, когда банкъ удерживалъ свой дисконтъ на 5%, превышало 19 мил., — обстоятельство это служитъ яснымъ доказательствомъ, что причина кризиса была, покрайней мѣрѣ въ томъ, что касается банка, не въ недостаткѣ средствъ денежнаго обращенія, а въ недостаткѣ капитала, необходимаго для производства операцій. Это было признано и канцлеромъ казначейства, сэромъ Чарльзомъ Удомъ, во время преній, происходившихъ по поводу кризиса въ парламентѣ 6-го декабря 1847 г. и въ слѣдующіе за тѣмъ дни. Ввозъ хлѣба, по вычисленіямъ начальника англійскаго статистическаго бюро, Д. Портера, поглотилъ съ іюля 1847 г., — слѣдовательно въ 7 мѣсяцевъ, сумму въ 226,000,000
также соответствующим повышением дисконта, предостерег торговый мир, опьяневший в чаду спекуляций, то, без сомнения, этим он предупредил бы, если не самый кризис, то наиболее острую его форму и бо́льшую часть сопровождавшего его бедствия. Но банк, к сожалению, пребывал в полнейшей беспечности. В самый разгар рискованнейших спекуляций он удерживал дисконт, павший в 1845 году до самой низкой точки, какую только запомнит история, до двух процентов, что немало способствовало поощрению предпринимательской горячки, — на трех процентах, и это продолжалось до половины января 1847 года. Лишь тут банк, по-видимому, спохватился, что железнодорожные платежи и ввоз хлеба поглотили значительные суммы наличных денег, и решился повысить свой дисконт 14 января 1847 года до трех процентов, а 21 января — до четырех процентов. Невзирая на то что положение дел требовало еще ранее более значительного повышения дисконта, тем не менее это крутое повышение в два приема, следовавшие один за другим в восьмидневный промежуток, было ошибкою, так как оно, с одной стороны, возбудило тревогу, а с другой, — все же не могло отбить у спекулянтов охоту кредитоваться. Мало-помалу золото стало целыми массами утекать за границу. Но лишь 8 января, когда запас наличных денег в банке, составлявший с лишком 15 в январе, 12,25 миллионов в феврале, и 1113 мил. в марте, уменьшился до 9 660 000 фунтов стерлингов — лишь тут додумались директора до необходимости повысить дисконт до пяти процентов. Но было уже слишком поздно. Даже гораздо более значительное повышение дисконта не могло бы ничего изменить в положении дел, — наступление кризиса уже нельзя было долее удержать.
Но банк, как официально заявил сэр Чарльз Уд в парламенте, пошел в своей опрометчивости еще далее, и деньги, предназначенные для уплаты дивидендов, раздал до мая в ссуду, так что когда в Америке следовало выдать дивиденды, резервный фонд банка оказался для этого недостаточным и банк в переполохе круто ограничил размеры своего кредита, что, конечно, повергло весь торговый мир в смятение. То обстоятельство, что запас наличных денег еще в июне составлял 10 450 000 фунтов стерлингов, между тем как количество обращающихся билетов доходило даже до 18 250 000 фунтов стерлингов, а 30 июля, когда банк удерживал свой дисконт на пяти процентах, превышало 19 миллионов — обстоятельство это служит ясным доказательством, что причина кризиса была, по крайней мере в том, что касается банка, не в недостатке средств денежного обращения, а в недостатке капитала, необходимого для производства операций. Это было признано и канцлером казначейства, сэром Чарльзом Удом, во время прений, происходивших по поводу кризиса в парламенте 6 декабря 1847 года и в следующие за тем дни. Ввоз хлеба, по вычислениям начальника английского статистического бюро, Д. Портера, поглотил с июля 1847 года, — следовательно, в семь месяцев, сумму в 226 000 000
