ское правительство, которое вначалѣ само разжигало эту предпринимательскую горячку, уже въ мартѣ 1856 г. увидѣло приближающуюся опасность и объявило въ оффиціальномъ извѣщеніи, что въ текущемъ году не будетъ выдавать никакихъ новыхъ концессій. Это извѣщеніе вызвало спасительный страхъ между отчаянными смѣльчаками спекуляціи; съ этого момента во Франціи начинается реакція и такъ какъ эта реакція растянулась на многіе годы, принявъ характеръ хроническай болѣзни, то отъ остраго кризиса Франція была избавлена.
Въ одной статьѣ Revue Contemporaine утверждалось, что болѣе мягкія формы, въ которыхъ кризисъ проявился во Франціи, были обусловлены тѣмъ, что эксцессы спекуляціи, благодаря умѣряющему вліянію французскаго банка, не достигали въ этой странѣ такихъ размѣровъ, какъ въ другихъ государствахъ. Мы готовы допустить, что спекуляціи въ торговлѣ съ отдаленными странами, — спекуляціи, бывшія главною причиною остраго кризиса въ Гамбургѣ и въ Англіи вслѣдствіе сношеній ихъ съ Сѣверной Америкой, — во Франціи не доходили до такихъ крайностей по той причинѣ, что развитіе этого рода торговли тамъ вообще незначительно для такого государства, какъ Франція. Но за то французскія спекуляціи въ желѣзнодорожномъ дѣлѣ и въ промышленныхъ предпріятіяхъ никакъ нельзя назвать незначительными, и если кризисъ не разразился внезапно и въ острой формѣ, а растянулся, какъ было замѣчено выше, на болѣе продолжительный періодъ, то это, по всѣмъ вѣроятіямъ, слѣдуетъ приписать своевременной и тайной помощи, которая была оказана французскимъ банкомъ, вопреки его уставу и не безъ вмѣшательства правительственнаго вліянія. Во всякомъ случаѣ, хотя такой исходъ кризиса былъ сопряженъ съ меньшими тревогами для правительства, въ общихъ своихъ результатахъ онъ повлекъ за собою не меньше потерь, чѣмъ кризисы въ Сѣверной Америкѣ, Германіи, Англіи, Сѣверной Германіи и Скандинавскихъ государствахъ. Если мы сосчитаемъ всю ту сумму капиталовъ, которая была израсходована Франціей въ 1854 и 1855 гг. на войну, а въ 1855 и 1856 гг. на желѣзнодорожныя предпріятія, на постройки въ Парижѣ, на горно-заводскія предпріятія и на фабрики, то мы не станемъ удивляться, что уже лѣтомъ 1856 г. началась реакція, которой пресса и торговое сословіе въ концѣ того же года приписывали характеръ кризиса. Французскій министръ финансовъ, въ виду тревожнаго настроенія публики и недоумѣній, господствовавшихъ относительно причинъ кризиса, счелъ необходимымъ представить императору отчетъ о состояніи денежнаго рынка вообще и о финансовомъ положеніи Франціи. Въ этомъ отчетѣ главною причиною кризиса выставляется усиленіе производства; паденіе курсовъ на биржевыя бумаги объясняется тѣмъ, что умножившіяся предпріятія поглотили больше капитала, чѣмъ сколько могло быть съэкономизировано изъ годовой суммы національнаго дохода, между тѣмъ какъ, одновременно съ этимъ, число бумажныхъ цѣнностей умножилось. Въ другомъ отчетѣ министра торговли
ское правительство, которое вначале само разжигало эту предпринимательскую горячку, уже в марте 1856 г. увидело приближающуюся опасность и объявило в официальном извещении, что в текущем году не будет выдавать никаких новых концессий. Это извещение вызвало спасительный страх между отчаянными смельчаками спекуляции; с этого момента во Франции начинается реакция и так как эта реакция растянулась на многие годы, приняв характер хронической болезни, то от острого кризиса Франция была избавлена.
В одной статье «Revue Contemporaine» утверждалось, что более мягкие формы, в которых кризис проявился во Франции, были обусловлены тем, что эксцессы спекуляции, благодаря умеряющему влиянию французского банка, не достигали в этой стране таких размеров, как в других государствах. Мы готовы допустить, что спекуляции в торговле с отдаленными странами, — спекуляции, бывшие главною причиною острого кризиса в Гамбурге и в Англии вследствие сношений их с Северной Америкой, — во Франции не доходили до таких крайностей по той причине, что развитие этого рода торговли там вообще незначительно для такого государства, как Франция. Но зато французские спекуляции в железнодорожном деле и в промышленных предприятиях никак нельзя назвать незначительными, и если кризис не разразился внезапно и в острой форме, а растянулся, как было замечено выше, на более продолжительный период, то это, по всем вероятиям, следует приписать своевременной и тайной помощи, которая была оказана французским банком, вопреки его уставу и не без вмешательства правительственного влияния. Во всяком случае хотя такой исход кризиса был сопряжен с меньшими тревогами для правительства, в общих своих результатах он повлек за собою не меньше потерь, чем кризисы в Северной Америке, Германии, Англии, Северной Германии и Скандинавских государствах. Если мы сосчитаем всю ту сумму капиталов, которая была израсходована Францией в 1854 и 1855 гг. на войну, а в 1855 и 1856 гг. на железнодорожные предприятия, на постройки в Париже, на горнозаводские предприятия и на фабрики, то мы не станем удивляться, что уже летом 1856 г. началась реакция, которой пресса и торговое сословие в конце того же года приписывали характер кризиса. Французский министр финансов, ввиду тревожного настроения публики и недоумений, господствовавших относительно причин кризиса, счел необходимым представить императору отчет о состоянии денежного рынка вообще и о финансовом положении Франции. В этом отчете главною причиною кризиса выставляется усиление производства; падение курсов на биржевые бумаги объясняется тем, что умножившиеся предприятия поглотили больше капитала, чем сколько могло быть сэкономлено из годовой суммы национального дохода, между тем как одновременно с этим число бумажных ценностей умножилось. В другом отчете министра торговли
