скомъ билетовъ. Дѣло въ томъ, что, собственно говоря, основной капиталъ банковъ составляетъ наименьшую часть тѣхъ средствъ, на которыя они ведутъ свою операцію. Гораздо важнѣйшая часть состоитъ изъ депозитовъ, т. е., изъ тѣхъ суммъ, которыя публика ввѣряетъ банку за проценты, причемъ суммы эти должны быть возвращаемы владѣльцу или немедленно по востребованію, или въ извѣстный срокъ по предъявленіи требованія. Такъ какъ норма процентовъ въ сѣверной Америкѣ стоитъ выше, чѣмъ въ Европѣ, и такъ какъ банки готовы употреблять всевозможныя средства, чтобы стянуть къ себѣ капиталы, то они плотятъ проценты чрезмѣрно высокіе по отношенію къ условіямъ, установленнымъ относительно возвращенія депозитовъ. Чтобы быть въ состояніи выдавать этотъ процентъ, они должны и сами брать высокіе проценты. Но такъ какъ солидныя фирмы менѣе бываютъ расположены платить высокій процентъ, чѣмъ отчаянные спекулянты, то значительная часть кредита, даваемаго банками, попадаетъ именно въ руки этихъ послѣднихъ. Въ спокойныя времена, когда депозитные кредиторы оставляютъ свои деньги въ банкахъ, все идетъ отлично; но какъ скоро финансовый горизонтъ омрачается и въ банки начинаютъ стекаться требованія о возвращеніи депозитовъ, изъ которыхъ большая часть подлежитъ немедленному возвращенію, то банки, какъ скоро эти требованія возрастаютъ до нѣсколькихъ милліоновъ, оказываются въ невозможности собирать розданныя ими деньги съ соотвѣтствующею быстротою: если ссуды эти, какъ оно въ большинствѣ случаевъ и бываетъ, были розданы банками подъ векселя, то приходится дожидаться сроковъ истеченія этихъ векселей; если же онѣ были выданы наличными подъ залогъ бумажныхъ цѣнностей, то онѣ могутъ быть вытребованы лишь по прошествіи установленнаго срока послѣ заявленія. Даже въ тѣхъ случаяхъ, когда этотъ срокъ истекъ, банки нерѣдко не имѣютъ возможности располагать немедленно суммами, подлежащими возвращенію, потому ли, что должники ихъ колеблются, потому ли, что представленные залоги, зачастую состоящіе изъ негодныхъ бумагъ, трудно бываетъ сбыть при стѣсненномъ положеніи денежнаго рынка. Такимъ образомъ, Нью-Іоркскіе банки, именно въ моменты кризиса, когда имъ слѣдовало бы явиться на помощь торговому сословію, бываютъ вынуждены ограничивать свой кредитъ, — и это, послѣ того какъ ими же самими во времена избытка спекуляція поощрялась самымъ непростительнымъ образомъ. Вслѣдствіе этого, чѣмъ больше оборотный капиталъ и чѣмъ обширнѣе дѣятельность этихъ банковъ, тѣмъ больше и опасность; банковые отчеты представляютъ поэтому лишь обманчивую картину дѣйствительнаго положенія кредита, какъ въ этомъ не трудно убѣдиться, заглянувъ въ отчеты нью-іоркскихъ банковъ. Изъ этихъ отчетовъ явствуетъ, что какъ разъ въ тотъ моментъ, когда разразился кризисъ 22-го августа 1857 г., сумма выданныхъ банками ссудъ превышала на 12 милліоновъ весь капиталъ ихъ, считая и металлическій запасъ, и билеты, и депозиты, что, слѣдовательно,
ском билетов. Дело в том, что, собственно говоря, основной капитал банков составляет наименьшую часть тех средств, на которые они ведут свою операцию. Гораздо важнейшая часть состоит из депозитов, то есть из тех сумм, которые публика вверяет банку за проценты, причем суммы эти должны быть возвращаемы владельцу или немедленно по востребованию, или в известный срок по предъявлении требования. Так как норма процентов в северной Америке стоит выше, чем в Европе, и так как банки готовы употреблять всевозможные средства, чтобы стянуть к себе капиталы, то они платят проценты чрезмерно высокие по отношению к условиям, установленным относительно возвращения депозитов. Чтобы быть в состоянии выдавать этот процент, они должны и сами брать высокие проценты. Но так как солидные фирмы менее бывают расположены платить высокий процент, чем отчаянные спекулянты, то значительная часть кредита, даваемого банками, попадает именно в руки этих последних. В спокойные времена, когда депозитные кредиторы оставляют свои деньги в банках, все идет отлично; но как скоро финансовый горизонт омрачается, и в банки начинают стекаться требования о возвращении депозитов, из которых большая часть подлежит немедленному возвращению, то банки, как скоро эти требования возрастают до нескольких миллионов, оказываются в невозможности собирать розданные ими деньги с соответствующею быстротою: если ссуды эти, как оно в большинстве случаев и бывает, были розданы банками под вексели, то приходится дожидаться сроков истечения этих векселей; если же они были выданы наличными под залог бумажных ценностей, то они могут быть вытребованы лишь по прошествии установленного срока после заявления. Даже в тех случаях, когда этот срок истек, банки нередко не имеют возможности располагать немедленно суммами, подлежащими возвращению, потому ли, что должники их колеблются, потому ли, что представленные залоги, зачастую состоящие из негодных бумаг, трудно бывает сбыть при стесненном положении денежного рынка. Таким образом, нью-йоркские банки, именно в моменты кризиса, когда им следовало бы явиться на помощь торговому сословию, бывают вынуждены ограничивать свой кредит — и это после того, как ими же самими во времена избытка спекуляция поощрялась самым непростительным образом. Вследствие этого, чем больше оборотный капитал и чем обширнее деятельность этих банков, тем больше и опасность; банковые отчеты представляют поэтому лишь обманчивую картину действительного положения кредита, как в этом нетрудно убедиться, заглянув в отчеты нью-йоркских банков. Из этих отчетов явствует, что как раз в тот момент, когда разразился кризис 22 августа 1857 г., сумма выданных банками ссуд превышала на 12 миллионов весь капитал их, считая и металлический запас, и билеты, и депозиты, что, следовательно,
