ниманія частью тѣмъ, что допустилъ въ немъ примѣсь ложныхъ идей, частью же тѣмъ, что вѣрныя идеи довелъ до преувеличенія“.
Онъ страдалъ тою же неясностію основныхъ политико-экономическихъ понятій, образчики которой намъ случалось видѣть еще и въ наши дни. О деньгахъ, правда, онъ имѣлъ довольно вѣрныя понятія, но онъ все таки смѣшивалъ деньги съ капиталомъ, и эта ошибка приводила созданныя имъ предпріятія и операціи, на зло совершенно вѣрной мысли, нерѣдко лежавшей въ ихъ основаніи, послѣ кажущихся блистательныхъ успѣховъ, къ конечному крушенію, — неизбѣжному слѣдствію ложнаго принципа. И такъ Лау смѣшивалъ, какъ мы уже сказали, деньги съ капиталомъ и такъ какъ онъ по опыту зналъ, что бумажные знаки черезъ кредитъ во многихъ случаяхъ совершенно замѣняютъ деньги, то онъ думалъ, создавая бумажные знаки, создать капиталъ и черезъ это простое средство обогатить страну.
Послѣ того, какъ съ помощью регента удалось одолѣть серьезное сопротивленіе парламента, Лау получилъ прежде всего разрѣшеніе основать частный банкъ (май, 1716), „капиталъ котораго, — таковы были его собственныя слова, онъ обязуется образовать изъ собственныхъ своихъ средствъ и изъ средствъ своей компаніи, и черезъ который онъ берется усилить обращеніе денегъ, положить конецъ ростовщичеству, замѣнить перевозку монеты между Парижемъ и провинціями, доставить иностранцамъ возможность вѣрнаго помѣщенія денегъ въ нашей странѣ, а населенію нашей страны — облегчить сбытъ его произведеній и уплату податей“. Акціонерный капиталъ состоялъ изъ шести милліоновъ ливровъ, раздѣленныхъ на акціи по 500 ливровъ каждая. Кругъ дѣятельности банка обнималъ дисконтированіе векселей, пріемъ вкладовъ и выдачу билетовъ на предъявителя. Успѣхъ банка превзошелъ всѣ ожиданія, и этимъ онъ былъ всего болѣе обязанъ тому, что Лау надежные векселя дисконтировалъ за 6%, между тѣмъ какъ обычная норма роста возросла въ тѣ времена до 20—30 процентовъ. Такъ какъ правительство требовало отъ сборщиковъ и отъ генеральныхъ откупщиковъ податей, чтобы они присылали слѣдующіе съ нихъ взносы въ казначейство не иначе, какъ билетами банка, то послѣдній вскорѣ получилъ возможность выпустить билетовъ на сумму, въ пять разъ превышавшую наличный его капиталъ. Но Лау не довольствовался этою скромною дѣятельностью: ему хотѣлось стать во главѣ всего денежнаго и кредитнаго дѣла страны и онъ добился отъ герцога Орлеанскаго эдикта, которымъ существовавшій до сихъ поръ контроль надъ банкомъ упразднялся, выпускъ билетовъ переходилъ въ руки статсъ-секретаря и такимъ образомъ частный банкъ превращался въ королевскій банкъ. Если бы Лау остановился на этомъ, ему, по всѣмъ вѣроятіямъ, удалось бы провести во Франціи важную экономическую реформу, постепенно, черезъ поднятіе торговли и промышленности, поднять страну изъ ея глубокаго финансоваго упадка и предохранить свое твореніе отъ позд-
нимания частью тем, что допустил в нем примесь ложных идей, частью же тем, что верные идеи довел до преувеличения».
Он страдал тою же неясностью основных политико-экономических понятий, образчики которой нам случалось видеть еще и в наши дни. О деньгах, правда, он имел довольно верные понятия, но он все-таки смешивал деньги с капиталом, и эта ошибка приводила созданные им предприятия и операции, назло совершенно верной мысли, нередко лежавшей в их основании, после кажущихся блистательных успехов к конечному крушению — неизбежному следствию ложного принципа. Итак, Лау смешивал, как мы уже сказали, деньги с капиталом, и так как он по опыту знал, что бумажные знаки через кредит во многих случаях совершенно заменяют деньги, то он думал, создавая бумажные знаки, создать капитал и через это простое средство обогатить страну.
После того как с помощью регента удалось одолеть серьезное сопротивление парламента, Лау получил прежде всего разрешение основать частный банк (май 1716), «капитал которого, — таковы были его собственные слова, — он обязуется образовать из собственных своих средств и из средств своей компании, и через который он берется усилить обращение денег, положить конец ростовщичеству, заменить перевозку монеты между Парижем и провинциями, доставить иностранцам возможность верного помещения денег в нашей стране, а населению нашей страны — облегчить сбыт его произведений и уплату податей». Акционерный капитал состоял из шести миллионов ливров, разделенных на акции по 500 ливров каждая. Круг деятельности банка обнимал дисконтирование векселей, прием вкладов и выдачу билетов на предъявителя. Успех банка превзошел все ожидания, и этим он был всего более обязан тому, что Лау надежные векселя дисконтировал за 6%, между тем как обычная норма роста возросла в те времена до 20—30 процентов. Так как правительство требовало от сборщиков и от генеральных откупщиков податей, чтобы они присылали следующие с них взносы в казначейство не иначе как билетами банка, то последний вскоре получил возможность выпустить билетов на сумму, в пять раз превышавшую наличный его капитал. Но Лау не довольствовался этою скромною деятельностью: ему хотелось стать во главе всего денежного и кредитного дела страны и он добился от герцога Орлеанского эдикта, которым существовавший до сих пор контроль над банком упразднялся, выпуск билетов переходил в руки статс-секретаря и таким образом частный банк превращался в королевский банк. Если бы Лау остановился на этом, ему, по всей вероятности, удалось бы провести во Франции важную экономическую реформу, постепенно, через поднятие торговли и промышленности, поднять страну из ее глубокого финансового упадка и предохранить свое творение от позд-
