контъ достигъ неслыханной высоты отъ 60 до 100%; вскорѣ онъ поднялся еще выше и сдѣлалось невозможно добыть деньги подъ обезпеченіе даже самыхъ надежныхъ бумагъ и ни за какіе проценты. Возбужденіе достигло высшей степени; пріостановка платежей превратилась въ настоящую эпидемію.
Тогда началась отчаянная давка у дверей банковъ. Даже совершенно надежныя сберегательныя кассы брались приступомъ. 9-го и 12-го декабря два нью-іоркскіе банка пріостановили свои платежи. Тутъ возбужденіе публики и отчаяніе купцовъ обратилось противъ нью-іоркскихъ городскихъ банковъ, которые ежедневно усиливаемымъ ограниченіемъ своего дисконта еще болѣе ухудшили положеніе, чѣмъ то было нужно. Утромъ 13-го октября запасъ звонкой монеты въ банкахъ спался до 5½ мил. дол. Купцы сговорились между собою разомъ потребовать всѣ свои вклады и устроили такимъ образомъ положительный „набѣгъ“ (run) на государственные банки. Тревога и смятеніе были страшныя. Первый приступъ, по описанію корреспондента Times’а, былъ направленъ на маленькіе банки, по ту сторону Уоль-Стрита, кредитовавшіе мелкихъ лавочниковъ и ремесленниковъ. Учрежденія эти, конечно, были менѣе сильны, чѣмъ банки, имѣвшіе дѣло исключительно съ торговымъ сословіемъ и потому имѣли менѣе возможности противостоять натиску. „Въ 10 часовъ утра отперли они свои двери, а къ 12 — паденіе ихъ было совершившимся фактомъ. До 1-го часа все было спокойно въ Уоль-Стритѣ, настолько спокойно, насколько оно вообще могло быть въ одинъ изъ дней этихъ достопамятныхъ трехъ недѣль. Правда, депозиты непрерывно возвращались звонкою монетою, но ничто еще не указывало на всеобщую панику. Вдругъ, почти моментально, улица покрылась людьми и начался приступъ на американскій вексельный банкъ, наиболѣе слабый изъ категоріи большихъ банковъ. За нѣсколько минутъ передъ этимъ я проходилъ биржей, не замѣтивъ никакихъ признаковъ особеннаго движенія. Но выглянувъ въ окно, я видѣлъ толпу въ нѣсколько тысячъ человѣкъ, двигавшуюся по улицѣ: то были все владѣльцы векселей и депозитовъ, выстроившіеся рядами, въ боевомъ порядкѣ. Со всѣхъ сторонъ повалилъ теперь народъ въ Уоль-Стритъ. Мраморныя лѣстницы таможни, классическій портикъ банковъ, красивыя мѣста, окружающія биржу, безобразные входы послѣдней — все быстро покрылось любопытными зрителями. Письменные столы различныхъ конторъ были оставлены, а окна — унизаны головами. Отъ американскаго вексельнаго банка приступъ перешелъ на два, три другіе банка, помѣщавшіеся въ той же улицѣ Уоль-Стритъ нѣсколько далѣе. Изъ Уоль-Стрита нападеніе распространилось на улицы Пайнъ и Нассау и на большіе бродуэйскіе банки. Вся эта процедура происходила съ быстотою урагана. Къ вечеру 13-го числа 18 банковъ рухнули, оставшись въ долгу по ввѣреннымъ имъ вкладамъ на сумму 21 мил. дол. Изъ остальныхъ 33-хъ акціонерныхъ городскихъ банковъ 32 пріостановили свои платежи, на слѣдующее утро, 14-го октября, „въ виду
конт достиг неслыханной высоты от 60% до 100%; вскоре он поднялся еще выше и сделалось невозможно добыть деньги под обеспечение даже самых надежных бумаг и ни за какие проценты. Возбуждение достигло высшей степени; приостановка платежей превратилась в настоящую эпидемию.
Тогда началась отчаянная давка у дверей банков. Даже совершенно надежные сберегательные кассы брались приступом. 9-го и 12 декабря два нью-йоркские банка приостановили свои платежи. Тут возбуждение публики и отчаяние купцов обратилось против нью-йоркских городских банков, которые ежедневно усиливаемым ограничением своего дисконта еще более ухудшили положение, чем то было нужно. Утром 13 октября запас звонкой монеты в банках спался до 5,5 мил. дол. Купцы сговорились между собою разом потребовать все свои вклады и устроили таким образом положительный «набег» (run) на государственные банки. Тревога и смятение были страшные. Первый приступ, по описанию корреспондента «Times», был направлен на маленькие банки по ту сторону Уолл-Стрита, кредитовавшие мелких лавочников и ремесленников. Учреждения эти, конечно, были менее сильны, чем банки, имевшие дело исключительно с торговым сословием и потому имели менее возможности противостоять натиску. «В 10 часов утра о́тперли они свои двери, а к 12 — падение их было совершившимся фактом. До 1-го часа все было спокойно в Уолл-Стрите, настолько спокойно, насколько оно вообще могло быть в один из дней этих достопамятных трех недель. Правда, депозиты непрерывно возвращались звонкою монетою, но ничто еще не указывало на всеобщую панику. Вдруг, почти моментально, улица покрылась людьми и начался приступ на американский вексельный банк, наиболее слабый из категории больших банков. За несколько минут перед этим я проходил биржей, не заметив никаких признаков особенного движения. Но выглянув в окно, я видел толпу в несколько тысяч человек, двигавшуюся по улице: то были всё владельцы векселей и депозитов, выстроившиеся рядами, в боевом порядке. Со всех сторон повалил теперь народ в Уолл-Стрит. Мраморные лестницы таможни, классический портик банков, красивые места, окружающие биржу, безобразные входы последней — все быстро покрылось любопытными зрителями. Письменные столы различных контор были оставлены, а окна — унизаны головами. От американского вексельного банка приступ перешел на два-три другие банка, помещавшиеся в той же улице Уолл-Стрит несколько далее. Из Уолл-Стрита нападение распространилось на улицы Пайн и Нассау и на большие бродвейские банки. Вся эта процедура происходила с быстротою урагана». К вечеру 13-го числа восемнадцать банков рухнули, оставшись в долгу по вверенным им вкладам на сумму 21 мил. дол. Из остальных тридцати трехх акционерных городских банков тридцать два приостановили свои платежи на следующее утро, 14 октября, «ввиду
