Именно это-то обстоятельство и придало Гамбургу то же значеніе для Южной Америки, какое Бременъ своею эмиграціонною дѣятельностью имѣетъ для Сѣверной“.
„До сихъ поръ мы излагали лишь тѣ обтоятельства, которыя сложились сами собою въ силу естественнаго теченія вещей, и вытекающія изъ нихъ дальнѣйшія послѣдствія. Понятно, какъ близко при этомъ лежало искушеніе воспользоваться такимъ благопріятнымъ сочетаніемъ обстоятельствъ. Но сохраненіе здоровья и силы обусловливается, конечно, не тѣмъ, что человѣкъ мѣряетъ себѣ широкою рукою все, чего ни пожелаетъ его душа, а напротивъ, добровольнымъ самообузданіемъ, при которомъ здоровье и сила преуспѣваютъ и долѣе. Вообще говоря, гамбургская биржа, повидимому, склонна соблюдать это мудрое правило; но подъ вліяніемъ различныхъ обстоятельствъ, которыя теченіе времени приноситъ съ собою, ей не разъ случалось забывать его и всего сильнѣе провинилась она этою забывчивостью въ послѣдніе годы; этимъ то объясняется и сташный торговый кризисъ, превзошедшій своими размѣрами и силою всѣ прежнія періодическія бури“.
„Тотъ, кому извѣстны внутреннія условія гамбургской торговли, знаетъ, что въ нихъ важную роль играетъ извѣстный рядъ установившихся обычаевъ, которые въ совокупности обозначаются выраженіемъ „солидность“. Обычаи эти распространяются, конечно, и на вексельное обращеніе, которое въ Гамбургѣ отличается чрезвычайною своеобразностью. Разсчитанное на возможно-большую солидность, оно подъ вліяніемъ духа времени, превратилось въ нѣчто какъ разъ обратное, для вящаго подтвержденія, если только таковое требовалось, той истины, что не внѣшній способъ дѣйствія, а пониманіе цѣлей, съ которыми то или другое дѣлается, составляетъ существеннѣйшую часть дѣла. Наиболѣе выдающейся особенностью гамбургской торговой жизни является не лишенная сама по себѣ[1] боязнь такъ называемыхъ мѣстныхъ векселей. Мѣстные векселя отличаются отъ всякихъ другихъ тѣмъ, что векселедатель и тотъ, на чье имя пишется вексель, живутъ въ одномъ и томъ же мѣстѣ. Боязнь передъ этими векселями коренится не столько въ мысли, что обѣ стороны, участвующія въ этой вексельной сдѣлкѣ, обладаютъ другими средствами для погашенія счетовъ между собою, сколько въ опасеніи, что черезъ подобныя операціи количество векселей можетъ умножиться до безконечности и породить рядъ эфемерныхъ спекуляцій. Что же это будетъ, говорятъ гамбургские коммерсанты, если каждый въ нашемъ большомъ торговомъ городѣ, съ его громадными торговыми оборотами, можетъ написать вексель для всякаго платежа, срокъ которому истекаетъ черезъ три мѣсяца, или, даже, безъ всякаго такого срочнаго платежа, и пустить этотъ вексель въ обращеніе? Не возникнет ли черезъ это такая масса векселей и вексельныхъ отношеній, что контроль сдѣлается невозможенъ и биржа будетъ наводнена плохими бумагами?
- ↑ Пропущено слово «оснований». В немецком оригинале: «die an sich nicht unbegründete Sheu». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
Именно это-то обстоятельство и придало Гамбургу то же значение для Южной Америки, какое Бремен своею эмиграционною деятельностью имеет для Северной.
До сих пор мы излагали лишь те обстоятельства, которые сложились сами собою в силу естественного течения вещей и вытекающие из них дальнейшие последствия. Понятно, как близко при этом лежало искушение воспользоваться таким благоприятным сочетанием обстоятельств. Но сохранение здоровья и силы обусловливается, конечно, не тем, что человек меряет себе широкою рукою все, чего ни пожелает его душа, а напротив, добровольным самообузданием, при котором здоровье и сила преуспевают и долее. Вообще говоря, гамбургская биржа, по-видимому, склонна соблюдать это мудрое правило; но под влиянием различных обстоятельств, которые течение времени приносит с собою, ей не раз случалось забывать его и всего сильнее провинилась она этою забывчивостью в последние годы; этим-то объясняется и страшный торговый кризис, превзошедший своими размерами и силою все прежние периодические бури.
Тот, кому известны внутренние условия гамбургской торговли, знает, что в них важную роль играет известный ряд установившихся обычаев, которые в совокупности обозначаются выражением „солидность“. Обычаи эти распространяются, конечно, и на вексельное обращение, которое в Гамбурге отличается чрезвычайною своеобразностью. Рассчитанное на возможно большую солидность, оно под влиянием духа времени, превратилось в нечто как раз обратное для вящего подтверждения, если только таковое требовалось, той истины, что не внешний способ действия, а понимание целей, с которыми то или другое делается, составляет существеннейшую часть дела. Наиболее выдающейся особенностью гамбургской торговой жизни является не лишенная сама по себе[1] боязнь так называемых местных векселей. Местные вексели отличаются от всяких других тем, что векселедатель и тот, на чье имя пишется вексель, живут в одном и том же месте. Боязнь перед этими векселями коренится не столько в мысли, что обе стороны, участвующие в этой вексельной сделке, обладают другими средствами для погашения счетов между собою, сколько в опасении, что через подобные операции количество векселей может умножиться до бесконечности и породить ряд эфемерных спекуляций. Что же это будет, говорят гамбургские коммерсанты, если каждый в нашем большом торговом городе, с его громадными торговыми оборотами, может написать вексель для всякого платежа, срок которому истекает через три месяца, или даже без всякого такого срочного платежа, и пустить этот вексель в обращение? Не возникнет ли через это такая масса векселей и вексельных отношений, что контроль сделается невозможен и биржа будет наводнена плохими бумагами?
- ↑ Пропущено слово «оснований». В немецком оригинале: «die an sich nicht unbegründete Sheu». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
