Взглядъ этотъ, правда, есть выводъ изъ опыта, продѣланнаго нами лишь въ послѣдніе годы. По счастью, нѣмецкая публика начала дѣлаться осторожнѣе какъ разъ въ то время, когда въ Америкѣ стали осуществляться наиболѣе рискованные проекты, которые привели къ кризису, разразившемуся въ Нью-Іоркѣ. Въ теченіе многихъ лѣтъ, уже предъ этимъ по германскимъ, англійскимъ и швейцарскимъ биржамъ рыскали американскіе агенты, предлагавшіе желѣзно-дорожныя облигаціи по самымъ дешевымъ цѣнамъ. Въ этомъ отношеніи Франкфуртъ оказалъ особенную услугу нѣмецкимъ и швейцарскимъ капиталистамъ не только тою осторожностью, съ которою онъ, вѣрный своей традиціи, относился вообще къ бумажнымъ цѣнностямъ, представляющимъ промышленныя предпріятія, но и своимъ спеціальнымъ знакомствомъ съ условіями американ-
благотворныхъ политико-экономическихъ законовъ. Экономисты и ихъ кліенты побиты собственнымъ же ихъ оружіемъ; въ эквилибристикѣ спроса и предложенія, эмиграція производитъ такое перемѣщеніе центра тяжести, при которомъ спросъ на рабочія руки въ Старомъ Свѣте не можетъ уже быть удовлетворяемъ по прежнимъ дешевымъ цѣнамъ. Всюду начинаютъ задумываться о томъ, какъ бы задержать это движеніе, грозящее лишить производительность необходимыхъ для нея рабочихъ силъ, или, по крайней мѣрѣ, значительно поднять заработную плату. Эмиграцію винятъ въ томъ, что она отнимаетъ рабочія руки не только у промышленности, но и у земледѣлія (нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ Германіи была назначена правительственная комиссія съ цѣлью изслѣдовать вопросъ объ эмиграціи именно съ этой послѣдней точки зрѣнія). Но, вмѣсто того, чтобы злобствовать на американскія желѣзныя дороги за то, что онѣ облегчаютъ европейскимъ искателямъ «гдѣ лучше» достиженіе цѣли ихъ поисковъ и, вмѣсто того, чтобы патетически предостерегать нѣмецкихъ спекулянтовъ на американскія желѣзно-дорожныя облигаціи отъ совершаемаго ими подвига самоубійства, авторъ лучше бы сдѣлалъ, еслибы поискалъ, не способствуютъ ли его кліенты еще инымъ какимъ способомъ у себя дома усиленно столь пагубному для нихъ эмиграціонному движенію? Отъ добра добра не ищутъ, и сколько бы ни настроили желѣзныхъ дорогъ американскіе спекулянты на деньги нѣмецкихъ спекулянтовъ, одно это не заставило бы рабочую силу отхлынуть изъ Стараго Свѣта въ Новый, еслибы не было другихъ условій, которыя гонятъ съ родины и манятъ на чужбину. Но въ этомъ отношеніи нашъ авторъ отдѣлывается только бѣглымъ намекомъ на какія то «политическія причины», способствовавшія «въ последніе годы» усиленію эмиграціи. Въ выноскѣ не мѣсто восполнять такой крупный пробѣлъ, допущенный, или намѣренно оставленный авторомъ. А потому мы ограничимся лишь тѣмъ, что вкратцѣ пояснимъ затемненный намекъ автора: причины эти, которыя онъ не совсѣмъ вѣрно называетъ политическими, заключаются въ неудовлетворительности экономическихъ условій быта, общихъ всѣмъ рабочимъ классамъ Европы; къ этому собственно въ Германіи примѣшивается тягость военной повинности, заставляющая многихъ переселяться за океанъ.
Взгляд этот, правда, есть вывод из опыта, проделанного нами лишь в последние годы. По счастью, немецкая публика начала делаться осторожнее как раз в то время, когда в Америке стали осуществляться наиболее рискованные проекты, которые привели к кризису, разразившемуся в Нью-Йорке. В течение многих лет уже пред этим по германским, английским и швейцарским биржам рыскали американские агенты, предлагавшие железнодорожные облигации по самым дешевым ценам. В этом отношении Франкфурт оказал особенную услугу немецким и швейцарским капиталистам не только тою осторожностью, с которою он, верный своей традиции, относился вообще к бумажным ценностям, представляющим промышленные предприятия, но и своим специальным знакомством с условиями американ-
благотворных политико-экономических законов. Экономисты и их клиенты побиты собственным же их оружием; в эквилибристике спроса и предложения, эмиграция производит такое перемещение центра тяжести, при котором спрос на рабочие руки в Старом Свете не может уже быть удовлетворяем по прежним дешевым ценам. Всюду начинают задумываться о том, как бы задержать это движение, грозящее лишить производительность необходимых для нее рабочих сил, или по крайней мере значительно поднять заработную плату. Эмиграцию винят в том, что она отнимает рабочие руки не только у промышленности, но и у земледелия (несколько лет тому назад в Германии была назначена правительственная комиссия с целью исследовать вопрос об эмиграции именно с этой последней точки зрения). Но, вместо того чтобы злобствовать на американские железные дороги за то, что они облегчают европейским искателям «где лучше» достижение цели их поисков и, вместо того чтобы патетически предостерегать немецких спекулянтов на американские железнодорожные облигации от совершаемого ими подвига самоубийства, автор лучше бы сделал, если бы поискал, не способствуют ли его клиенты еще иным каким способом у себя дома усиленно столь пагубному для них эмиграционному движению? От добра добра не ищут, и сколько бы ни настроили железных дорог американские спекулянты на деньги немецких спекулянтов, одно это не заставило бы рабочую силу отхлынуть из Старого Света в Новый, если бы не было других условий, которые гонят с родины и манят на чужбину. Но в этом отношении наш автор отделывается только беглым намеком на какие-то «политические причины», способствовавшие «в последние годы» усилению эмиграции. В выноске не место восполнять такой крупный пробел, допущенный или намеренно оставленный автором. А потому мы ограничимся лишь тем, что вкратце поясним затемненный намек автора: причины эти, которые он не совсем верно называет политическими, заключаются в неудовлетворительности экономических условий быта, общих всем рабочим классам Европы; к этому собственно в Германии примешивается тягость военной повинности, заставляющая многих переселяться за океан.
