всемірная выставка, но при этомъ, вмѣсто ожидаемой спасительной руки, на биржѣ появилась паника. Партія, игравшая на повышеніе, потерпѣвъ нѣсколько ощутительныхъ ударовъ, начала отступать; уже начались банкротства и описи. Но никто еще не предчувствовалъ размѣровъ грозящей катастрофы. Но, мало по малу, подобно тучамъ передъ грозою, бѣда нависла надъ вѣнскою биржей. 5 и 6 мая паденіе курсовъ спекуляціонныхъ бумагъ пошло быстрѣе. 7 мая 15 банковъ сошлись на совѣщаніе съ цѣлью обсудить мѣры, которыя могли бы удержать дальнѣйшіе успѣхи процеса разложенія. 8-го мая уже показались предвѣстники бури: около ста заявленій несостоятельности было сдѣлано на биржѣ. Произошло новое совѣщаніе представителей банковъ. Потери на курсахъ простирались уже до 300 милліоновъ гульденовъ.
Теперь уже быстрота катастрофы не знала удержу; 9-го мая началось крушеніе всего спекуляціоннаго зданія — крушеніе, которое своими размѣрами и гибельностью своихъ послѣдствій превзошло все, чему мы были свидѣтелями во время прежнихъ кризисовъ. „Въ дни 8 и 9 мая, говоритъ Нейвартъ [1] въ своемъ сочиненіи объ австрійскомъ національномъ банкѣ, вѣнская биржа буквально обезумѣла отъ страха. Бурныя сцены, которыя тамъ разыгрывались, имѣли почти революціонный характеръ; никакое описаніе не можетъ дать понятія о взрывѣ бѣшенства, которому предавались пострадавшіе. Громадное большинство всѣхъ бумагъ, котированныхъ на вѣнской биржѣ, въ эти два дня быстро, неудержимо утрачивало всякую цѣнность“. Всякія биржевыя сдѣлки абсолютно прекратились. Царилъ полнѣйшій хаосъ. Отчаяніе овладѣло спекулянтами. Въ день великаго краха многіе представители биржевой кулиссы хватали тузовъ финансоваго міра за горло и съ воплемъ смертельнаго ужаса требовали назадъ свое добро, котораго они лишились по милости учредителей. Другимъ мысль о постигшемъ ихъ конечномъ разореніи до того отуманивала голову, что они налагали на себя руки [2].
- ↑ В издании 1890 года — «Neuwirth» (Нойвирт). — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Ни въ одинъ изъ прежнихъ кризисовъ не произошло такого громаднаго числа самоубійствъ; никогда еще проявленія отчаянія не представляли такого эпидемическаго характера; самоубійства не ограничились одними биржевиками: эпидемія распространилась и на ремесленниковъ, и на рабочихъ, и жертвою ея палъ даже одинъ знаменитый полководецъ (фонъ Габленецъ, въ Франкфуртѣ на Майнѣ). Впрочемъ, не всѣ относились къ постигшей ихъ участи такъ трагически. Нѣкоторые биржевые плуты разыгрывали комедію самоубійства, оставляя свои старыя платья на перилахъ какого нибудь моста, и удирали, переодѣвшись въ новое платье, заграницу. Одинъ старый разсыльный, нажившій себѣ состояніе на биржѣ и разъѣзжавшій въ собственномъ экипажѣ, послѣ того, какъ кризисъ лишилъ его всего, преспокойно вернулся на прежнее свое мѣсто на углу улицы. Въ одинъ морозный день слѣдующей затѣмъ зимы я встрѣтилъ на улицѣ одного недавняго милліонера, въ тоненькомъ лѣтнемъ сюртукѣ; чтобы предохранить руки отъ холода, онъ куталъ ихъ въ пестрый бумажный носовой платокъ.
всемирная выставка, но при этом вместо ожидаемой спасительной руки на бирже появилась паника. Партия, игравшая на повышение, потерпев несколько ощутительных ударов, начала отступать; уже начались банкротства и описи. Но никто еще не предчувствовал размеров грозящей катастрофы. Но мало-помалу, подобно тучам перед грозою, беда нависла над венскою биржей. 5-го и 6 мая падение курсов спекуляционных бумаг пошло быстрее. 7 мая пятнадцать банков сошлись на совещание с целью обсудить меры, которые могли бы удержать дальнейшие успехи процесса разложения. 8 мая уже показались предвестники бури: около ста заявлений несостоятельности было сделано на бирже. Произошло новое совещание представителей банков. Потери на курсах простирались уже до 300 миллионов гульденов.
Теперь уже быстрота катастрофы не знала удержу; 9 мая началось крушение всего спекуляционного здания — крушение, которое своими размерами и гибельностью своих последствий превзошло все, чему мы были свидетелями во время прежних кризисов. «В дни 8-го и 9 мая, — говорит Нейварт[1] в своем сочинении об австрийском национальном банке, — венская биржа буквально обезумела от страха. Бурные сцены, которые там разыгрывались, имели почти революционный характер; никакое описание не может дать понятия о взрыве бешенства, которому предавались пострадавшие. Громадное большинство всех бумаг, котированных на венской бирже, в эти два дня быстро, неудержимо утрачивало всякую ценность». Всякие биржевые сделки абсолютно прекратились. Царил полнейший хаос. Отчаяние овладело спекулянтами. В день великого краха многие представители биржевой кулиссы хватали тузов финансового мира за горло и с воплем смертельного ужаса требовали назад свое добро, которого они лишились по милости учредителей. Другим мысль о постигшем их конечном разорении до того отуманивала голову, что они налагали на себя руки[2].
- ↑ В издании 1890 года — «Neuwirth» (Нойвирт). — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Ни в один из прежних кризисов не произошло такого громадного числа самоубийств; никогда еще проявления отчаяния не представляли такого эпидемического характера; самоубийства не ограничились одними биржевиками: эпидемия распространилась и на ремесленников, и на рабочих, и жертвою ее пал даже один знаменитый полководец (фон Габленц, в Франкфурте на Майне). Впрочем, не все относились к постигшей их участи так трагически. Некоторые биржевые плуты разыгрывали комедию самоубийства, оставляя свои старые платья на перилах какого-нибудь моста, и удирали, переодевшись в новое платье, заграницу. Один старый рассыльный, наживший себе состояние на бирже и разъезжавший в собственном экипаже, после того как кризис лишил его всего, преспокойно вернулся на прежнее свое место на углу улицы. В один морозный день следующей затем зимы я встретил на улице одного недавнего миллионера в тоненьком летнем сюртуке; чтобы предохранить руки от холода, он кутал их в пестрый бумажный носовой платок.
