лишь тѣмъ людямъ, которые хорошо знаютъ руководителей предпріятій и знакомы съ положеніемъ даннаго дѣла.
Сличеніе курсовъ различныхъ выигрышныхъ займовъ явственно показываетъ намъ, какъ часто предсказанія, даже людей свѣдущихъ и опытныхъ въ денежныхъ дѣлахъ, о томъ, какъ въ будущемъ сложатся биржевыя цѣны бумагъ, расходятся съ позднѣйшей дѣйствительностью, по крайней мѣрѣ въ теченіе болѣе или менѣе продолжительнаго періода времени, и это—не взирая на то, что соображенія, на которыхъ основывались предсказанія, были, повидимому, вполнѣ раціональны и практичны. Когда въ рейхстагѣ обсуждался законъ о запрещеніи новыхъ лоттерейныхъ займовъ, оппозиція главнымъ образомъ выставляла на видъ, что такой законъ создастъ въ высшей степени привиллегированное положеніе для существующихъ уже выигрышныхъ займовъ, за которыми такимъ образомъ будетъ упрочена монополія. Предсказывали, что курсы этихъ займовъ сильно поднимутся. Между тѣмъ, дѣйствительныя послѣдствія закона оказались совсѣмъ иныя. Предсказанія оппозиціи не только не сбылись, но на одной, весьма важной бумагѣ этого рода оказалось какъ разъ обратное. Когда въ 1871 г. компанія кельнско-минденской желѣзной дороги рѣшила заключить пріоритетный заемъ по 4½ процента, она вступила съ нѣкоторыми банками въ такого рода соглашеніе, по которому 3½% этого займа выплачивались въ видѣ постояннаго процента, а 1% отчислялся для образованія суммы, которая ежегодно распредѣлялась въ формѣ выигрыша по жребію. Предполагалось, что страсть къ игрѣ побудитъ публику охотнѣе разбирать облигаціи въ этой смѣшанной формѣ, которая на прусскомъ государственномъ выигрышномъ займѣ дала такіе блистательные результаты, и что такимъ образомъ курсъ облигацій поднимется. Но что же оказалось въ дѣйствительности? Отвѣтомъ на это служитъ таблица биржевыхъ курсовъ, изъ которой видно, что въ 1874 г. пріоритеты кельнско-минденской дороги, приносившіе 4½ постоянныхъ процента, стояли на 99½, между тѣмъ, какъ облигаціи выигрышнаго займа той же компаніи, дававшія 3½ постоянныхъ процента, съ отчисленіемъ одного процента на выигрыши, стояли лишь на 91½.
Европейскій денежный рынокъ начиналъ успокоиваться. Хотя въ Берлинѣ и чувствовалась нѣкоторая тревога, но, за то, въ другихъ мѣстностяхъ не было замѣтно никакихъ безпокоящихъ признаковъ — и курсы, послѣ перваго своего паденья въ маѣ и въ іюнѣ, въ теченіе слѣдующихъ затѣмъ трехъ мѣсяцевъ, успѣли установиться довольно постоянно. Такъ обстояло дѣло въ Австріи и въ Пруссіи. Послѣдняя, правда, пострадала очень сильно; а также удары вѣнскаго кризиса, по причинѣ международной солидарности денежнаго рынка, не прошли безслѣдно для Англіи, Франціи, Италіи и Россіи, но что касается острыхъ проявленій болѣзни, то до нихъ или дѣло еще не дошло, или же они не доходили до общаго свѣдѣнья.
лишь тем людям, которые хорошо знают руководителей предприятий и знакомы с положением данного дела.
Сличение курсов различных выигрышных займов явственно показывает нам, как часто предсказания даже людей сведущих и опытных в денежных делах о том, как в будущем сложатся биржевые цены бумаг, расходятся с позднейшей действительностью, по крайней мере в течение более или менее продолжительного периода времени, и это — невзирая на то что соображения, на которых основывались предсказания, были, по-видимому, вполне рациональны и практичны. Когда в рейхстаге обсуждался закон о запрещении новых лотерейных займов, оппозиция главным образом выставляла на вид, что такой закон создаст в высшей степени привилегированное положение для существующих уже выигрышных займов, за которыми таким образом будет упрочена монополия. Предсказывали, что курсы этих займов сильно поднимутся. Между тем, действительные последствия закона оказались совсем иные. Предсказания оппозиции не только не сбылись, но на одной весьма важной бумаге этого рода оказалось как раз обратное. Когда в 1871 г. компания кельнско-минденской железной дороги решила заключить приоритетный заем по 4,5 процента, она вступила с некоторыми банками в такого рода соглашение, по которому 3,5% этого займа выплачивались в виде постоянного процента, а 1% отчислялся для образования суммы, которая ежегодно распределялась в форме выигрыша по жребию. Предполагалось, что страсть к игре побудит публику охотнее разбирать облигации в этой смешанной форме, которая на прусском государственном выигрышном займе дала такие блистательные результаты, и что таким образом курс облигаций поднимется. Но что же оказалось в действительности? Ответом на это служит таблица биржевых курсов, из которой видно, что в 1874 г. приоритеты кельнско-минденской дороги, приносившие 4,5 постоянных процента, стояли на 99,5, между тем как облигации выигрышного займа той же компании, дававшие 3,5 постоянных процента с отчислением одного процента на выигрыши, стояли лишь на 91,5.
Европейский денежный рынок начинал успокаиваться. Хотя в Берлине и чувствовалась некоторая тревога, но зато в других местностях не было заметно никаких беспокоящих признаков, и курсы, после первого своего падения в мае и в июне, в течение следующих затем трех месяцев успели установиться довольно постоянно. Так обстояло дело в Австрии и в Пруссии. Последняя, правда, пострадала очень сильно, а также удары венского кризиса, по причине международной солидарности денежного рынка, не прошли бесследно для Англии, Франции, Италии и России, но что касается острых проявлений болезни, то до них или дело еще не дошло или же они не доходили до общего сведения.
