возеландецъ, парижанинъ и юкагиръ, англійскій лордъ и бомбейскій раія — равно предметы психологіи. Есть статистика жизни народной, описывающая ея быть въ предѣлахъ внѣшняго опыта; можно читать цифры, опредѣляющія народонаселеніе страны, гражданскія, военныя, хозяйственныя и педагогическія средства ея силы и благоденствія. Но кто написалъ и въ состояніи написать статистику нравственную, которая бы во всѣхъ слояхъ государства прослѣдила движеніе мысли и чувства и показала его въ определенныхъ итогахъ? А сколько перемыслило, перечувствовало, переиспытало человѣчество въ продолженіе пережитыхъ имъ тысящелѣтій! Безчисленныя племена, живя частною и общественно жизнію, переходили изъ поколѣнія въ поколѣніе, и факты внутренняго опыта, возбуждавшіеся въ каждомъ недѣлимомъ, завѣшавали исторіи, какъ доказательство , что они составлялись также изъ людей, и что эти недѣлимыя были отнюдь не безразличными звеньями въ непрерывной цѣпи развивавшагося человѣчества. Между тѣмъ, что принесла намъ исторія изъ длиннаго ряда вѣковъ протекшихъ? — Принесла нѣсколько капель изъ цѣлаго океана мыслей, чувствованій и желаній, поколику тѣ капли, вытѣсненныя борьбою сокровенныхъ началъ нравственной жизни, вырывались наружу и становились достояніемъ опыта внѣшняго. Этимъ-то скуднымъ наслѣдіемъ прошедшаго обязаны мы исторіи, а внутренняя, собственно психическая жизнь историческаго міра, сокровенная пружина внѣшнихъ его явленій, остается для насъ большею частію предметомъ темныхъ догадокъ и произвольныхъ предположеній.
И такъ задача психологіи даже и въ тѣхъ предѣлахъ, которыми предметъ ея очертывается частію со стороны
