причинная связь и замѣчается только односторонняя зависимость: все дѣйствующее въ душѣ потому дѣйствуетъ, что имѣется; но все имѣющееся въ душѣ не потому имѣется, что дѣйствуетъ. Слѣдовательно одинъ и тотъ же фактъ внутренняго опыта можетъ быть разсматриваемъ особо, какъ имѣющееся, и опять особо, какъ дѣйствующее. При томъ, мы сказали выше, что къ матеріальнымъ фактамъ внутренней нашей природы относится также и способность ея принимать многораз-личныя формы. Эта способность во всякомъ случаѣ условливается положенными въ душѣ законами, которые, управляя дѣятельностію ея силъ, въ то же время принадлежатъ ей, какъ бытіе. Такимъ образомъ законодательство нашего духа служитъ какъ бы гранью, отдѣляющею то, что въ немъ есть, отъ того, что въ немъ дѣлается, или точкою перехода отъ бытія къ дѣятельности. Законами предполагаются силы, — это область бытія; дѣятельностію же предполагаются законы, — это область формъ, которыми обнаруживается бытіе. Разсматриваніе силъ нравственной нашей жизни, поколику онѣ являются въ сознаніи просто какъ бытіе или факты внутренняго опыта, и опредѣленіе гармоническаго соотношенія ихъ въ человѣческомъ духѣ,—вотъ что въ тѣснѣйшемъ смыслѣ должно быть предметомъ психологіи; а разсматриваніе формъ дѣятельности психическихъ силъ, каковы онѣ должны быть сами по себѣ и во взаимномъ своемъ отношеніи, по требованію внутренняго нашего законодательства—есть дѣло упомянутыхъ выше наукъ мышленія, чувствованія и желанія. Ограниченная такимъ образомъ въ своемъ предметѣ психологія, по всей справедливости, относится къ разряду наукъ реальныхъ, потому что занимается исключительно изслѣдованіемъ са-
