водою, на стругѣ. Въ самое это время произошелъ случай, весьма непріятный для Ботлера. Одинъ изъ его соотечественниковъ, уже прежде проживавшій въ Москвѣ, подалъ на него доносъ въ разныхъ неправильныхъ дѣйствіяхъ по найму людей, и утверждалъ, что онъ, Ботлеръ, «писалъ себя карабелнымъ капитаномъ, не имѣючи на тотъ чинъ у себя паса, и на карабляхъ нигдѣ не бывалъ и карабелное дѣло ему не за обычай.» Допрошенный въ Посольскомъ Приказѣ, Ботлеръ сознался въ обвиненіяхъ его по первой статьѣ, и объявилъ, что хотя не имѣетъ патента на капитанскій чинъ, но въ знаніи своемъ морскаго дѣла, и въ томъ, что ходилъ на корабляхъ «начальнымъ человѣкомъ», во Францію, Англію, Испанію и Восточную Индію, ссылался на многихъ изъ своихъ единоземцевъ. Ему замѣтили, что «такъ дѣлать не годилось, также и капитаномъ не имѣючи у себя пасу писатца было не довелось же», и переименовали изъ корабельныхъ капитановъ въ «корабельные дозорщики».
По окончаніи всѣхъ необходимыхъ распоряженій въ Москвѣ, 14-го апрѣля, на святой недѣлѣ, Ботлеръ являлся во дворецъ, былъ допущенъ къ Царской рукѣ и при этомъ случаѣ представилъ Государю челобитную, о которой въ дѣлахъ Посольскаго Приказа записано слѣдующее: «Служилъ де онъ въ Голанской землѣ на караблѣхъ, и былъ во Францужской и въ Шпанской землѣхъ и въ иныхъ во многихъ опричныхъ государствахъ карабельнымъ дозорщикомъ; и въ прошломъ во 176 (1667) году, по указу его великаго государя, по письму Ивана фан-Сведена, служа ему великому государю, нанялъ за моремъ карабелныхъ людей и всякіе снасти, что къ тому караблю принастоитъ, искупилъ, и покиня де онъ въ Амстрадамѣ жену свою и дѣтей выѣхалъ къ нему великому государю къ Москвѣ, а быть мнѣ на Хвалимскомъ морѣ въ службѣ на караблѣ, и написали меня дозорщикомъ, а не капитаномъ, и чтобъ великій государь пожаловалъ его Давыда, велѣлъ бы ему служить на караблѣ капитанскую службу, а онъ ему великому государю долженъ служить какъ Богу». Снисходя на прошеніе Ботлера, «государь пожаловалъ, велѣлъ его написать капитаномъ».
Получивъ по поданнымъ росписямъ, большую часть вещей, не-
водою на струге. В самое это время произошел случай, весьма неприятный для Ботлера. Один из его соотечественников, уже прежде проживавший в Москве, подал на него донос в разных неправильных действиях по найму людей и утверждал, что он, Ботлер, «писал себя карабелным капитаном, не имеючи на тот чин у себя паса, и на караблях нигде не бывал и карабелное дело ему не за обычай». Допрошенный в Посольском приказе Ботлер сознался в обвинениях его по первой статье и объявил, что хотя не имеет патента на капитанский чин, но в знании своем морского дела и в том, что ходил на кораблях «начальным человеком» во Францию, Англию, Испанию и Восточную Индию, ссылался на многих из своих единоземцев. Ему заметили, что «так делать не годилось, также и капитаном не имеючи у себя пасу писатца было не довелось же», и переименовали из корабельных капитанов в «корабельные дозорщики».
По окончании всех необходимых распоряжений в Москве 14 апреля на святой неделе Ботлер являлся во дворец, был допущен к царской руке и при этом случае представил государю челобитную, о которой в делах Посольского приказа записано следующее: «Служил де он в Голанской земле на караблех, и был во Францужской и в Шпанской землех и в иных во многих опричных государствах карабельным дозорщиком; и в прошлом во 176 (1667) году, по указу его великаго государя, по письму Ивана фан-Сведена, служа ему великому государю, нанял за морем карабелных людей и всякие снасти, что к тому караблю принастоит, искупил, и покиня де он в Амстрадаме жену свою и детей выехал к нему великому государю к Москве, а быть мне на Хвалимском море в службе на карабле, и написали меня дозорщиком, а не капитаном, и чтоб великий государь пожаловал его Давыда, велел бы ему служить на карабле капитанскую службу, а он ему великому государю должен служить как Богу». Снисходя на прошение Ботлера, «государь пожаловал, велел его написать капитаном».
Получив по поданным росписям большую часть вещей, не-
