После этого приступали к еде. Ели пищу, разложенную поверх тушек и шкурок: разрезанную на ломтики колбасу, остатки жирного крошева, разлитый в миски кивлет. Обычно всего кивлет’а съесть не могли, часть его оставалась и вносилась в жилище. Окончание трапезы знаменовало завершение обряда. В ярангу заносились посуда, огнивная доска, шкурки, капкан. Последний затем выносился и помещался на верх кибитки. Праздничная посуда — деревянная мисочка, камень (элгыквын), нерпичья шкурка, на которой разрезался жир, — укладывалась на грузовую нарту. Взрослые собирались в полог на чаепитие в той яранге, которая организовывала обряд. В качестве угощения перед чаем подавалась пища из числа чукотских лакомств, например измельченное на камне сухое летнее оленье мясо, перемешанное с мелко рубленной колбасой (рорат). Соседние яранги, в которых жили братья, проводили обряд над добытыми зверями объединенно, у яранги старшего брата.
Чукчи устраивали также подобный обряд «кормления» над убитыми песцами еще до свежевания. При этом жертвоприношение ограничивалось холодными видами пищи: оленьими кишками (нанувгэ), колбасой (рорат), оленьим жиром, отрезанным от весеннего мяса, или же вяленым нерпичьим мясом. Кивлет для таких случаев не приготовлялся. Обряд производился на обычном месте, с северо-восточной стороны, вблизи входа в ярангу, где на оленьей шкуре помещались песцы, под головы которых подкладывался деревянный прибор для добывания огня. Здесь же, в головах зверьков, устанавливалась чашка с водой, а неподалеку разводился огонь. Подобно другим аналогичным обрядам, связанным с объектами пушной охоты, пища размещалась на туловище песцов: оленьи кишки {нанувгэ) укладывались в виде ожерелья на шее. Песцов «кормили» мелким жирным крошевом и кусочками колбасы (рорат). Крошеный жир разбрасывали на снег. Жертвоприношение производил хозяин. Маленькая участница обряда (девочка) несколько кусочков жертвенного жира бросала на место сливания экскрементов, недалеко от яранги. Хозяйка же крошеным жиром «кормила» огонь. В заключение всеми присутствующими поедалась вынесенная из яранги пища. Остатки ее, занесенные в жилище, доедались позднее. Вечером песцов вносили в полог и помещали на оленью шкуру, на которой туши находились в момент совершения обряда. После ужина хозяйка снимала шкурки остро наточенным ножом; начинала разделку с ног, после чего обрабатывала голову. Шкурка снималась чулком, мехом внутрь. Вывернутые затем мехом наружу шкурки укладывались в матерчатый мешок. В дополнение к обычному ужину в этот вечер подавались оленьи ноги, если таковые имелись в яранге.
В качестве примера разновидности обряда энатчыыргын приведем еще описание обряда над необработанной тушей лисицы. Для обряда горячая пища не приготовлялась, огонь не разжигался. Туша лисицы укладывалась на оленью шкуру с северо-восточной стороны перед входом в ярангу.[1] Для обряда отрезали небольшой кусочек от задней части оленьей туши (нойн’ын) и мелко крошили его на доске, служившей для выделки оленьих шкур. Под голову лисицы подкладывали огнивную доску. Обряд «кормления» проводили мужчины, но пищу приготовляла жен-
- ↑ Лисицу чукчи называют двумя терминами: один из них — ятъёл — относится собственно к лисице, другой — челгырэкокалгын — «красный песец» — происходит от слова рэкокалгын — «песец» с добавлением к нему определения красного цвета
