вающей обряд, и соседи приступали к еде, торопясь взять с сети наиболее вкусное из пиши — колбасу (рорат); обычно поспешность при этом проявляли только дети. После еды рыбные кости собирали в одно место и бросали их на землю метрах в 3 от сети. Сеть убирали с земли, и все расходились по ярангам. Описанный обряд обозначается термином копракамэн’гыргын, что значит «кормление сети».
Кроме летнего лова рыбы, проводили также осенний лов. Осенью, незадолго до оставления мест летовок, иногда ловили рыбу пастухи, выпасавшие стада где-либо невдалеке от верховьев рек. Рыбу ловили сетями, заготовляя ее впрок на зиму. Невзирая на отсутствие снега, улов перевозили в стойбище на грузовых нартах, запряженных оленями. Оленя вел под узду пастух. Приближаясь к стойбищу, окриком давали знать о том, чтобы привязали собак, которых держат па воле, когда поблизости не было стада. До распределения привезенной рыбы между ярангами стойбища хозяйки брали из улова по 1—2 рыбы и заносили в жилище. Они предназначались для жертвоприношения. Для проведения обряда к стойбищу подгоняли стадо, производили выбраковку телят с больными ногами. Заарканенного теленка заводили в пространство между ярангами и здесь закалывали ножом. Вслед за ним закалывали здорового большого оленя, причем убой производили перед ярангой на северо-восточной стороне, как и на первом осеннем убое оленей. Голову, спину и круп туши поливали водой, под эти же части подкладывали по веточке кустарника. Из жилища выносили рыбу и клали на землю с правой стороны от туши крупного оленя на расстоянии двух метров. Если стойбище состояло из родственных яранг, имевших «общий огонь», то и другие яранги присоединяли сюда свою жертвенную рыбу. Кроме рыбы, здесь же ставили мясную жертвенную пищу: рорат, кишки (элегвий и нанувгэ).
Обряд проводил хозяин стойбища. Он ножом вырезал по небольшому кусочку от боковых частей рыб и клал их на землю. От каждого вида мясных блюд также брал по кусочку. На атом заканчивалось жертвоприношение. Пищу сразу же после окончания жертвоприношения вносили в яранги. Женщины приступали к разделке туши оленя, вблизи которой проводился обряд, и телячьих туш. После первичной обработки большой оленьей туши женщины перекладывали ее на нарты и подвозили к яранге переднедомного хозяина (перед его ярангой закалывался олень). Тушу помещали в яранге на хворост, разостланный на земле, как и обычно, раной кверху, а головой в сторону входа в жилище. Туши телят заносили в другие яранги. После этого хозяину подавали оленью голову. Сырыми съедали мозг, глаза, носовые хрящи, нёбную пленку. У рыб, все еще не внесенных в жилище, отрезали головы, отделяли жабры, считающиеся особым лакомством, и съедали их сырыми. Остатки голов варили.
Если соседние стойбища были расположены близко друг от друга, а лов рыбы был коллективным, то убой оленей и описанный выше обряд, происходил, в обоих стойбищах. После окончания убоя оленей стадо отгоняли от яранг. На ужин варили свежее мясо в больших котлах; для молодежи, кроме того, приготавливали кашу из оленьих кишок (питыи-рилкырил). На ночь всю рыбу заносили в яранги.
Летом, когда стойбища находились на морском побережье и рыбная ловля проводилась почти ежедневно, в целях получения хорошего улова иногда хозяину яранги, который более других занимался рыболовством, наносили знаки помазания. Помазание совершали после рыбного лова над человеком, который возвращался с лова. Знаки наносила пожилая
