а при равенстве голосов суд должен был давать преимущество мужчине пред женщиною, знатному перед незнатным, ученому пред неученым, духовному перед светским (X, 2, 405). Точно также в случае повального обыска или допроса окольных жителей дела решались по большинству обыскных голосов (X, 2, 416—418). Надобно заметить, впрочем, что наше законодательство никогда не доходило до тех тонкостей в этом деле, какие существовали на Западе под влиянием юридической схоластики. Показание одного достоверного свидетеля считалось там половинным доказательством — semi plena probatio; если же к нему присоединялось еще показание одного недостоверного свидетеля, то получалось доказательство больше, чем половинное — semi plena major, однако не полное, потому что для полного — plena probatio — требовались согласные показания двух достоверных свидетелей. Напротив, если только один недостоверный свидетель дал показание в пользу истца, то оно считалось меньше, чем половинным доказательством — semi plena minor. Эти схоластические деления так гармонировали с духом времени, что судебные места развивали их еще далее, например, ценили показания свидетелей в 1/8, в 1/4, в 3/4 полного доказательства. Так это делалось, например, в практике тулузского парламента[1]. Замечательно, что эта схоластика господствовала не только в гражданском, но и в уголовном процессе, даже преимущественно в последнем. Где дело шло о жизни, свободе, чести граждан, там законодательства считали особенно необходимым ограничить произвол судей.
Однако действительные результаты этой регламентации процесса не оправдали надежд законодателей. Применение отвлеченной формальной теории к бесконечно-разнообразным явлениям действительной жизни часто вело к явной несправедливости. Суды обязаны были, против убеждения совести, жертвовать реальною истиною формальной законной правде, в которую сами не верили, и нередко обход закона считали вполне нравственным беззаконием. Вот почему эта регламентация оказалась несостоятельною и отменена, сначала в уголовном процессе, особенно со введением суда присяжных. Новые законодательства по гражданскому праву и процессу значительно смягчили ее и в деле гражданского суда. В этом направлении и у нас при судебной реформе прежняя законная теория доказательств подверглась существенному преобразованию, арифметическая оценка их отменена и формализм значительно смягчен. В настоящее время суд решает дела вообще по убеждению совести, на основании свободной оценки всей совокупности доказательств и доводов, представленных тяжущимися (Уст. 129, 339, 693). Есть только отдельные ограничения этого свободного усмотрения судей, вытекающие частью из системы гражданского права, частью из организации самого правосудия.
Надобно заметить, что в этом деле, как и во многих других, важен вопрос о мере, о modus in rebus. Крайности здесь одинаково опасны. Нельзя приносить реальную истину в жертву формализму, но невозможно также и ставить все дело правосудия и все права граждан в зависимость от произвола и личного усмотрения судей. Юри-
- ↑ Best, § 61. Bodier sur l’ord de 1667, tit. 23.
