заочно, а местные попы и дьяконы, вовсе не видя этих людей, прикладывали руки к обыскам. Все это вместе объясняет нам отзыв Посошкова, что в проклятых повальных обысках сам сатана сидит, а Божия правды ни следа нет.
Обыск назывался повальным, потому что окольные жители допрашивались без выбора; тяжущиеся не указывали их поименно, как свидетелей, и не могли отводить ни одного окольного человека (X, 2, 409, 412); допрашивался целый околоток, целая деревня, человек не менее 20 или 30, и, смотря по тому, привлекались ли к допросу только ближние окольные люди или и дальние, наприм., жители другого села, обыск назывался малым или большим (X, 2, 410, 411). Сами тяжущиеся и их поверенные не только не имели права присутствовать при обыске, но даже обязаны были, если жили в том месте, выехать оттуда на время дознания (X, 2, 413). Полиция, производившая допрос, должна была увещевать обыскных людей говорить сущую правду по евангельской заповеди (X, 2, 414, 415). Обставив производство повального обыска такими формальными гарантиями, свод законов дает показаниям обыскных людей решительную силу, так что суд должен был постановлять решение по большинству обыскных голосов (X, 2, 416). В случае разноречия в их показаниях, назначалась им очная ставка и люди, уличенные во лжи, подлежали наказаниям по уголовным законам (417—19. Улож. о наказ. 945).
При судебной реформе весь вообще характер повального обыска существенно изменен. Это средство доказательства, которое в иностранных законах совершенно сливается с показаниями свидетелей, и у нас в новом Уст. Гр. Суд. сближено с ними и получило другое название — дознания чрез окольных людей. Оно применяется главным образом при спорах о пространстве, местности или продолжительности поземельного владения. Суд может назначить его только по ссылке той или другой тяжущейся стороны на местных жителей, но в отличие от свидетелей эта ссылка может быть и непоименная (Уст. 412). Допрос окольных людей производится на месте через члена суда или мирового судью и тяжущиеся не только имеют право присутствовать при дознании, но и вызываются на место допроса, хотя неприбытие их не останавливает дознания (Уст. 413, 414, 418). Самое производство начинается составлением списка окольных людей, именно домохозяев и старожилов местности; этот список составляется не повально, как было прежде, а с разбором, так что люди близкие к тяжущимся не вносятся в него (Уст. 416—17) и стороны имеют право отводить окольных людей по тем же причинам, как отводятся свидетели; кроме того, каждая сторона может отвести двух окольных людей без объяснения причин (Уст. 430—31). Число людей, подлежащих допросу, значительно сокращено в сравнении с прежним порядком; из внесенных в список лиц избираются по жребию 12 или даже только 6 человек (429 и 432 ст.). Затем допрос их производится под присягою, как свидетелей, показания записываются точно также в протокол и оценка их достоверности и силы предоставляется свободному убеждению судьи (Уст. 433, 436, 437). Есть, впрочем, исключение из этого последнего правила, основанное на старинном обычае нашего процесса. Именно, обе тяжущиеся стороны могут сделать общую ссылку на каких-нибудь старожилов и постановить, чтобы
