прочных форм свободного гражд. быта. Что касается судебного опыта, то распространению его, без сомнения, много вредила у нас канцелярская тайна, в силу которой судебные решения не печатались и доступны были лишь местным, при каждом суде, практикам. Но здесь же нельзя не упомянуть, что в этот период у нас образуется фактически сословие адвокатов или ходатаев по делам, в виде особой профессии. В первые годы царствования Петра I, указом 1697 г., запрещено было тяжущимся сторонам нанимать за себя „свою братью и боярских людей ябедников и составщиков же, воров и душевредцев“. Но уже воинский процесс 1716 г. допускает свободный наем поверенных, хотя, по тогдашнему германскому обычаю, смотрит на них недоброжелательно, потому что „оные судью более утруждают и дело к вящему пространству приводят“. С тех пор начало свободы в этом отношении сохранилось и признано в Своде Законов; мало того, при разных казенных местах установлены особые казенных дел стряпчие, а при коммерческих судах присяжные стряпчие для ходатайства по торговым делам частных лиц; другим адвокатам еще не было дано организации и немудрено, что эти практики, воспитанные на хождении по тайнам канцелярий и оставленные без надзора, иногда были очень далеки от идеала ораторов и юрисконсультов, хранителей права.
Судебные взыскания, как выше замечено, в древней России имели характер личный. Сначала должники даже продавались в рабство, впоследствии выдавались головою взыскателю. С развитием следственного начала образовался обычай правежа долгов телесным наказанием, именно прутьями по голым пяткам; при Петре I, государе, умевшем извлекать из всего пользу для общественного дела, правеж заменен был ссылкою должников на галерную работу в адмиралтействе и в прядильном доме; впоследствии при Анне Ивановне мы видим отдачу должников в заработки взыскателям. Но при Екатерине II, неоплатных должников велено подвергать тюремному заключению, не более как на 5 лет, и затем все взыскание с них прекращалось. Мало-помалу должны были получить решительный перевес разные способы имущественных взысканий, хотя и долговая тюрьма сохранилась у нас до настоящего времени.
Одно из самых наглядных последствий нашего судоустройства и процесса состояло в крайней медленности делопроизводства при переходе дел по инстанциям. Законодательство должно было уже давно заметить этот порок; и оно приняло здесь два рода мер: по одним делам, соединенным с интересом государственным и переходившим на ревизию без жалобы, оно предписывало наблюдать за скорейшим окончанием их особым стряпчим казенных дел, разным казенным управлениям и административным начальствам, хотя это часто вело только к распложению переписки. По другим, частным делам, восходившим в высшие инстанции только по жалобам, оно установило разные штрафы за неосновательные иски и апелляции. При Екатерине II был введен залог правой апелляции, и в то же время срок для подачи апелляционной жалобы определен годичный, а для пребывающих за границею двухгодовой. По Своду Законов, за объявлением неудовольствия
