суду; дѣло его разсматривалось Архангельской палатой. Когда ему предложили избрать себѣ защитника, онъ отказался» замѣтивъ: „Богъ защититъ“. Къ сожалѣнію, намъ не пришлось узнать, какъ именно было формулировано обвиненіе противъ Рахова, но судомъ, какъ мы уже упоминали выше, онъ былъ оправданъ, такъ какъ ровно ничего преступнаго въ его дѣйствіяхъ судъ не нашелъ.
Мѣстная администрація, во главѣ съ губернаторомъ А. П. Энгельгардтомъ, также ничего не имѣла противъ Рахова и его дѣятельности. Но архангельское епархіальное начальство, очевидно, было на этотъ счетъ другого мнѣнія, такъ какъ нашло необходимымъ возбудить ходатайство о ссылкѣ и заключеніи Рахова въ Суздальскій Спасо-Евфиміевъ монастырь. Ходатайство это было немедленно уважено и въ октябрѣ мѣсяцѣ 1894 года въ Архангельскѣ получилось изъ Петербурга распоряженіе объ отправкѣ Рахова въ Суздальскую монастырскую тюрьму.
Немедленно же по полученіи въ Архангельскѣ распоряженія о ссылкѣ въ монастырь Рахова, послѣдній былъ арестованъ и заключенъ въ тюремный замокъ, къ великому ужасу его отца и матери. Затѣмъ съ первымъ же этапомъ, 20-го октября, въ 8 часовъ утра, Раховъ былъ отправленъ въ г. Суздаль, при чемъ ему не разрѣшено было проститься даже съ родной матерью и отцомъ.
Ссылка въ монастырь единственнаго сына, на котораго семьей возлагались всѣ надежды, страшно поразила и потрясла какъ старика отца, такъ и его жену. Послѣдняя не перенесла удара: она слегла въ постель и, прохворавъ около трехъ мѣсяцевъ, умерла
