Въ этой грамотѣ, писанной отъ имени митрополита Макарія, подробно излагаются обвиненія, взведенныя на Артемія духовнымъ соборомъ, а затѣмъ преподаются наставленія относительно содержанія его въ монастырѣ въ слѣдующихъ выраженіяхъ: „Пребывати же ему (т.-е. Артемію) внутрь монастыря съ великою крѣпостію и множайшимъ храненіемъ, заключену жъ ему быти въ нѣкоей кельѣ молчательной, да яко и тамо душевредный и богохульный недугъ отъ него ни на единаго же да не распространится, и да не бесѣдуетъ ни съ кѣмъ же, ни съ церковными, ни съ простыми того монастыря или иного монастыря мнихи“. Далѣе, строго предписывалось не дозволять ссыльному посылать кому бы то ни было письма и посланія, а также и ему передавать какъ письма, такъ и вещи, отъ кого бы то ни было; словомъ, предписывалось воспрещать ему всякія сношенія, дружбу и сообщеніе съ кемъ бы то ни было, „но точію затворену и заключену въ молчаніи сидѣти и каятися о прелести еретичества своего, въ нѣже впаде[1].
Такимъ образомъ, въ этой грамотѣ не упоминается о заключеніи Артемія въ монастырскую тюрьму, хотя въ то же время предписывается содержать его со всевозможною строгостью и „крѣпостію“. Изъ этого можно заключить, что въ то же время, а именно въ половинѣ XVI столѣтія, в Соловкахъ не было еще тюремъ. Встрѣчающееся въ грамотѣ выраженіе „келья молчательная“, въ которую предписывается заключить Артемія, не можетъ быть понято въ смыслѣ тюремнаго каземата, тѣмъ болѣе, что нѣсколько
- ↑ „Русская Старина“, 1887 г., кн. XI, статья г. Колчина.
