воспрещена всякаго рода переписка съ кѣмъ бы то ни было.
Въ чемъ, собственно, состояла ересь бывшаго архимандрита Михаила, мнѣ, къ сожалѣнію, узнать не удалось, такъ какъ о причинахъ, вызвавшихъ его ссылку, соловецкіе монахи говорятъ крайне неохотно, и вообще все это дѣло сохраняется въ великой тайнѣ. Если вѣрить разсказу одного лица, имѣвшаго случай, по его словамъ, видѣть формуляры архимандрита Михаила и монаха Исаакія, то можно заключить, что оба они сосланы за ересь хлыстовскаго характера. По разсказу этого лица, архимандритъ Михаилъ, влюбившись въ деревенскую дѣвушку, настолько возвеличилъ ее, что сталъ считать ее безгрѣшной и даже святой. Исаакій раздѣлялъ убѣжденіе своего архимандрита и тоже доказывалъ святость этой дѣвушки.
Такимъ образомъ, отнынѣ Соловецкая тюрьма, прекративъ свое долгое и печальное существованіе, отошла, наконецъ, въ область исторіи. Мрачную, кровавую память оставила она по себѣ въ сердцахъ многихъ тысячъ русскихъ людей. Дамокловымъ мечомъ висѣла эта тюрьма въ теченіе цѣлыхъ столѣтій надъ мыслью и совѣстью русскаго народа. Отнынѣ ея мрачные казематы и „чуланы“ не будутъ уже болѣе пугать и страшить тѣхъ, чья пытливая мысль въ поискахъ за духовнымъ, этическимъ обновленіемъ сойдетъ съ колеи готовыхъ, избитыхъ шаблоновъ, выйдетъ изъ тѣсныхъ казенныхъ, офиціальныхъ рамокъ.
Этому, конечно, нельзя не порадоваться отъ всей души, но…
Но при этомъ не слѣдуетъ, однако, забывать, что
