эти зубы и производят угрызения совести. Варун этими внутренними зубами грызет провинившуюся душу, когда она не исполняет его заветов. Сознание того, что душа омрачила себя, является источником внутренней пытки. Мы имеем верховного законодателя, полицейского и палача, который, с одной стороны, с небес блюдет законы и с небес карает, а с другой — живет в душе человека, оттуда наблюдает и тоже карает. Вот какого великолепного полицмейстера общество приобретает в лице бога и его святых — от самых важных святых до исполняющих курьезную службу ангелов, из которых один приставлен к каждому человеку.
Чтобы еще лучше закрепить это, разработаны представления о противоположном начале — злом. Когда человеку очень хочется есть, он охотно украл бы принадлежащий господину кусок мяса, но он боится Варуна, который все видит и все знает. Да, может быть, это вовсе не он желает этого куска мяса, а в нем говорит бес, который его смущает и искушает; поэтому он должен всеми силами сопротивляться этому желанию, так как бес подвергает его искушению, желая погубить. Говорят, что при каждом человеке есть бес-искуситель; кроме того, их много носится в воздухе. Бесы всегда подвергают человека искушению. Под влиянием этой мысли, человека от всякого вольного движения его страсти охватывает ужас, и он сам начинает себя бояться. Он чувствует в себе шопот змея, начинающего губить его, как праотца Адама, и, обставленный этими религиозными образами, по которым духи подвергают человека адским мукам, человек оказывается взятым в клещи религиозной морали.
Беда только в том, что религиозная мораль не вечна; она, правда, и сейчас держит миллионы людей, но клещи
