а именно: имѣйте въ виду, чтобы ученье не обращалось для мальчика въ обязательную работу, и чтобы онъ не смотрѣлъ на него, какъ на тяжелую обязанность. Мы, какъ уже неоднократно было замѣчено, съ самой колыбели инстинктивно любимъ свободу и вслѣдствіе этого питаемъ отвращеніе къ извѣстнымъ вещамъ по той только причинѣ, что онѣ становятся для насъ обязательными. Я всегда былъ того мнѣнія, что ученье можно сдѣлать для дѣтей забавой и развлеченіемъ и повести дѣло такъ, чго они сами пожелаютъ учиться, если представить имъ ученье въ видѣ дѣла, связаннаго съ честью, удовольствіемъ и развлеченіемъ, или въ видѣ награды, и никогда не бранить и не наказывать ихъ за небрежное къ нему отношеніе. Въ этомъ мнѣніи особенно подкрѣпляетъ меня примѣръ Португаліи, гдѣ дѣти съ такой жадностью стремятся научиться читать и писать, что ихъ невозможно удержать отъ этого: они учатся одинъ у другого и съ такимъ пыломъ предаются этому занятію, какъ если бы оно было запрещено имъ. Я помню, однажды мнѣ пришлось быть въ домѣ одного изъ моихъ друзей, младшій сынъ котораго, еще совсѣмъ ребенокъ, учился читать у своей матери, при чемъ его крайне трудно было засадитъ за книгу; я посовѣтовалъ испробовать иной способъ, такъ чтобы не дѣлать этого занятія для него обязательнымъ; а затѣмъ мы, какъ будто случайно, повели разговоръ на ту тему, что вотъ старшіе сыновья, какъ наслѣдники, пользуются преимуществомъ получать образованіе, которое дѣлаетъ ихъ тонкими джентльмэнами и доставляетъ имъ всеобщую любовь и уваженіе; а что касается до младшихъ братьевъ, то они должны считать уже счастіемъ, если ихъ научили добрымъ нравамъ; учить же ихъ еще читать и писать—значитъ давать имъ больше, чѣмъ приходится на ихъ долю; и что, если имъ угодно, они могутъ оставаться невѣжественными, обломами и мужиками… Этотъ разговоръ такъ подѣйствовалъ на мальчика, что онъ очень скоро пожелалъ учиться, сталъ самъ приходить для этого къ матери и не оставлялъ въ покоѣ свою няньку, пока та не прослушивала выученнаго
