съ людьми увеличиваетъ ихъ знаніе и ловкость, то оно можетъ въ то же время угрожать ихъ нравственности, и поэтому необходимо, чтобы они прежде всего были вооружены добродѣтелью, и чтобы существо ея глубоко проникло въ ихъ сердца.
Мы разсмотримъ впослѣдствіи, какимъ образомъ слѣдуетъ подготовлять ихъ къ обществу и вступленію въ свѣтъ, разъ они достаточно созрѣли для этого. Но какимъ образомъ ребенокъ, втиснутый въ резношерстную толпу безпорядочныхъ мальчишекъ, среди которыхъ онъ научится ругаться при игрѣ въ мячъ или мошенничать играя въ орлянку (span farthing), подготовится этимъ для общества и дѣла—этого я никакъ не могу постигнуть; равно какъ и того, какія такія качества пріобрѣтаются въ толпѣ мальчишекъ всевозможныхъ сословій, которыми обыкновенно наполнены школы, чтобы отцы могли такъ сильно желать ихъ для своихъ дѣтей? По крайней мѣрѣ я увѣренъ, что тотъ, кто въ состояніи воспитать своего сына дома подъ руководствомъ воспитателя, сообщитъ ему гораздо больше умѣнья держать себя, внушитъ ему гораздо больше благородныхъ чувствъ и сознанія того, что достойно и прилично, и, въ довершеніе всего, дастъ ему гораздо больше знаній и сдѣлаетъ его болѣе развитымъ человѣкомъ, чѣмъ какая бы то ни было школа. Я не хочу этимъ порицать школьныхъ учителей: вѣдь большая разница наблюдать за двумя или тремя мальчиками въ одномъ и томъ же домѣ или имѣть на своемъ попеченіи шестьдесятъ или восемьдесятъ мальчишекъ, живущихъ въ разныхъ мѣстахъ. Какъ бы учитель ни былъ искусенъ и заботливъ, онъ не въ состояніи наблюдать за пятьюдесятью школьниками дольше того времени, которое они находятся въ школѣ; и нельзя требовать отъ него, чтобы онъ научилъ ихъ чему-либо другому, кромѣ того, что написано въ ихъ учебникахъ, ибо образованіе души и внѣшнихъ манеръ требуетъ постояннаго вниманія и отдѣльнаго занятія съ каждымъ ребенкомъ, чего никакъ нельзя сдѣлать при такой стаѣ ребятъ, а если даже и предположить, что учи-
