полнявшегося обряда. По заранее составленному и утвержденному списку, подходили бояре и все молившиеся в соборе ближние люди государевы к его царскому высокому месту н творили целование руки царевой. «Христос воскресе!» — приветствовали они государя — «Воистину воскресе!» — отзывались им уста «Солнышка Земли Русской». Христосуясь, раздавал царь всем яйца — гусиные, куриные и деревянные-точеные. При раздаче их находился особый «приносчик»-стольник из ближних людей — и десятеро «жильцов-подносчиков». Яйца, приготовлявшиеся заблаговременно токарями, иконописцами и травщиками Оружейной Палаты, а также иноками Троице-Сергиева монастыря, были красные, богато и искусно изукрашенные по золоту яркой росписью в узор, или «цветными травами, а в травах птицы и звери и люди». Подносчики держали их обок с государем — в деревянных, обитых серебряною золоченой басмой и бархатом, блюдах. На Руси в те времена придавалось пасхальному красному яйцу особое таинственное значение; тем с большим благоговением принимали его в Светлую заутреню благочестивые предки наши из рук государевых. «Яйце применно ко всей твари», — гласит древнее рукописное толкование, приписывавшееся в старину св. Иоанну Дамаскину, — «скорлупа — аки небо, плева — аки облацы, белок — аки воды, желток — аки земля, а сырость посреди яйца — аки в мире грех. Господь наш Иисус Христос воскресе из мертвых, всю тварь обнови Своею кровию, якож яйце украси; а сырость греховную изсуши, якоже яйце исгусти». Кончалось христосование. Святитель московский возглашал-читал, в царских вратах, пасхальное слово св. Иоанна Златоуста. Внимал ему с благоговением подходивший слушать поучение царь. «Много лет ти, владыко!» — смиренно произносил он при окончании слова. Отходила заутреня, и шествовал государь со всеми окружавшими его боярами и ближними людьми в Архангельский собор. Здесь он поклонялся чудотворным иконам и святым мощам, а затем, следуя завету-обычаю предков, «христосовался с родителями» пред их гробницами. Из Архангельского шел царь в Благовещенский собор, где, поклонившись местным святыням, «целовался в уста» с протопопом — царским духовником — и жаловал его яйцами, а ключарей допускал к целованию своей руки. Иногда следом за Благовещенским собором, а порою на второй день Светлой седмицы, посещал он Вознесенский и Чудов монастыри и Троицкое подворье. Весь чин, окружавший го-
