ливой вольною разливается безшабашная-разгульная песня отдыхающих работников.
По многим местам 22-го октября — местные храмовые («престольные») праздники, справляемые всем приходом, по завету отцов-дедов. «Один день престол справляли, на другой опохмел держали, на третий — снова здорово!..» — подсмеивается деревня над неумеренными любителями веселого-похмельного праздничанья. «Сегодня — праздничали, завтра — праздничать станем, послезавтра — зубы на полку!», «То и не праздник, как никто не обопьется!» — приговаривают степенные люди.
Сметлив торговый человек, знает — когда у кого деньга шевелится в кармане, на волю просится: наезжают на Казанскую торгаши в праздничающие села, раскидывают кибитки с товарами, палатки ставят, баб-мужиков в соблазн вводят, на расход наводят… Веселый-праздничный человек — и то, что не надо, купит: торгаш уговорить сумеет, твердо помнит он свое правило — «Не обманешь, не продашь!» Знает он, проныра, какими прибаутками заставить разгулявшегося мужика подороже дать. «Не по купцу товар», — скажет, — «купило-то, видно, притупило!» Немало найдется у него в запасе и других подходящих красных словечек, вроде: «Купил бы село, да в кармане голо! Завел бы вотчину, да купило скорчило! Купильце, что тонкое шильце — как раз ему носок отломишь!» и т. д.
Среди песен, распеваемых об эту пору по деревенской Руси — свадебных и всяких иных, можно в глуши, сохраняющей дольше других мест память о старине, услышать и теперь стародавнее песенное сказание о взятии Казанского царства. Песенники-сказатели неизменно приурочивают его ко дню Казанской. «Середи было Казанскаго царства что стояли белокаменны палаты, а из спальни белокаменной палаты ото сна тут царица пробуждалася, царица Елена Симеону-царю она сон рассказывала…» — начинается эта простодушно-наивная песня, немало, впрочем, погрешающая перед правдою былого. Далее следует самый рассказ обо сне царицы: «А и ты встань, Симеон-царь, пробудися! Что ночесь мне царице мало спалося, в сновиденьице много виделося; как от сильнаго Московскаго царства кабы сизой орлище встрепенулся, кабы грозная туча подымалась, что на наше ведь царство наплывала!»… Сон, по песне, оказывается вещим. В то самое время, когда царица рассказывала его царю, — «из того ли из сильнаго