дорожке, черноризец по широкой…» — запевается этот сказ песенный: «Идучи, он слезно плачет, во слезах пути не видит, во рыданиях слова не молвит». Навстречу ему идет не простой путник, дорожный человек, а — «Сам Христос Царь Небесный». И возговорил Он старцу, — продолжается сказ: «Ой ты, гой еси, старец-черноризец, ты о чем, старец, слезно плачешь? О чем, черноризец, воздыхаешь?» На слова Христовы держит ответ старец: «Ох ты, гой еси, Христос, Царь Небесный! Как мне, Господи, не плакать? Потерял я златую книгу, потопил я ключ церковный в море!» Обещает утешающий плачущего Царь Небесный найти-вернуть ему и ту, и другой, — посылает его спасать душу в пустыню. Услышав такой завет Сына Божия, восклицает умиленный старец-черноризец: «Ох ты, гой еси, батюшка Христос, Царь Небесный! Ты поставь-ка мне в пустыне келью, где бы люди не ходили, одне бы пташки пролетали, меня бы, старца, потешали, ото сна бы пробуждали; ото сна б я пробудился, на правило остановился!..» Вслед за этими, до известной степени совпадающими со стихом об Иоасафе-царевиче словами, идет заповедь Христа, повелевающего — в чисто-раскольничьем духе — «своим православным христианам» бежать из городов-сел от народившегося антихриста, напоминающего своим обрисованным в песне обликом представление самосожигателей о патриархе Никоне: «Не сдавайтесь вы, Мои светы, тому змию седьмиглаву, вы бегите в горы, вертепы, вы поставьте там костры большие, положите в них серы горючей, свои телеса вы сожгите! Пострадайте вы, Мои светы, за Мою веру Христову: Я за то вам, Мои светы, отворю райския светлицы и введу вас во Царство Небесно и Сам буду с вами жить вековечно!» Конец сказа воскрешает пред своими слушателями память об одной из самых прискорбных страниц летописи былых заблуждений мятущегося народного духа — заблуждений, по счастью, безвозвратно отошедших в область, если не забытых, то обреченных забвению преданий.
Страница:Народная Русь (Коринфский).pdf:ВТ/499
Эта страница была вычитана
МАТЬ-ПУСТЫНЯ.
