В стародавние годы, — а местами это соблюдается ещё и теперь, — с Наумова дня было в обычае начинать обучение детей грамоте. К 1-му декабря сговаривались чадолюбивые родители с приходским дьячком или иным умудрённым в книжном деле человеком. Приходил на Святую Русь пророк Наум, — раньше раннего будили ребят-малышей. «Просыпайтесь ранёхонько, умывайтесь белёхонько, в Божью церковь собирайтесь, за азбуку принимайтесь! Богу помолитесь — до всего дойдёте: святой Наум наставит на ум!» — приговаривалось всегда при этом. Всем семейством шли к обедне, — Богу молились, пророку Божьему молебен служили, неуклонно-непреложно веруя, что этим молебном испрашивается Божье благословение на принимающихся за трудное, не для всех постижимое, дело науки. В «Народном дневнике» оказано должное внимание этому обычаю. Учи́теля, по свидетельству собирателя сказаний русского народа, встречали в назначенное время «с почётом и ласковым словом, сажали в передний угол с поклонами», воздавая подобающую дань преклонения пред его мудростью и ответственностью принятого им на себя дела, считавшегося наособицу угодным Богу. Отец подводил сына к учителю, передавал из рук в руки, просил «научить уму-разуму», а за леность — «учащать побоями». Обычай требовал, чтобы мать стояла в это время в некотором отдалении и заливалась слезами горючими. «Иначе — худая молва пронеслась бы в околотке!». Будущий ученик отдавал своему, грозному для него, учителю три земных поклона, каждый из которых сопровождался ударом плётки, заранее положенной перед наставником предусмотрительными родителями. Нет слов, — удары были не особенно сильные. После этого приближалась родимая матушка посвящавшегося в науку отрока, сажала сынка за стол, подавала ему узорчатую костяную указку. Учитель принимал ещё более прежнего строго-внушительный вид и развёртывал свой букварь. Начиналось велемудрое учение: «аз-земля-ер-аз». Умилявшаяся мать снова принималась плакать, — на этот раз ещё сильнее прежнего, — просила-молила «не морить сына за грамотой». Первый урок, и впрямь, был неутомителен: он не шёл дальше первой буквы русской азбуки — заканчивался «азом». Затем букварь бережно завёртывался в холстину и укладывался умудрённым в книжном деле человеком на божницу, за святые иконы. Успокоившаяся мать принималась угощать гостя всем, что есть в печи — чем Бог послал. После угоще-
