лей, страстей и долга — борьбы темных и светлых начал, приводящей все и вся к одному и то же порогу вечного слияния с Небесной Правдой, перед которою бессильно все земное-преходящее. Переступив этот роковой порог, беспомощный перед таинственными судьбами грядущего сын земли становится ближе к Небу.
Земная жизнь представляется воображению народа-пахаря неоглядной нивою, по которой — сменяя одна другую — проходят толпы сеятелей. Засевают они распаханную предшественниками ниву, а сами все идут да идут вперед, скрываясь с глаз все надвигающихся новых сеятелей. Что посеет человек, то и пожнет: как проведет свою земную жизнь, такое и воздаяние получит сеятель жизненной нивы — «на том свете», за порогом смерти. «Сеешь живучи, жнешь умираючи!» — изрекает простодушная мудрость народная, проникновенным взором вглядывающаяся в повитую туманом неведения, манящую к себе и в то же самое время пугающую своей таинственностью даль, отверзающую для одних врата райского блаженства, а для других — открывающую муки ада. Многое-множество сказаний сложилось в народе про эту даль — сказаний, причудливой вязью переплетших христианские откровения с преданиями суеверной старины. Народное слово — этот чудодейный родник воды живой, сам собою выбивающийся из потаенных недр жизни — запечатлело в своей бездонной глубине сказания, отражающие в себе многовековую работу мятущейся, сбивающейся с прямых путей, но все же неуклонно-неизменно стремящейся к свету, затемняемой, но не затемненной, стихийной души тяжким житейским сумраком прозорливой.
«Жив Бог, жива душа — моя!» — в каком-то пророческом одушевлении восклицает русский народ-сказатель, для которого — по его же собственному изречению — живое слово неизмеримо дороже мертвой буквы. Смерть, представляющаяся мысленному взору людей иного духовного склада грозным чудищем, приводящим в ужас своим приближением, для истинно русского человека не так страшна. Преемственно связанный с духовной жизнью отошедших в иной мир родственных ему по крови и по мировоззрениям поколений — русский пахарь привык встречать смерть лицом к лицу, без чувства особого страха, благодаря тому, что в нём слишком живуче яркое, как весенний солнечный луч сознание, что это — лишь один шаг в загадочную область вечного бытия. «Семи смертям не бывать, а
