окаменѣлости не показали намъ до сихъ поръ никакихъ слѣдовъ. На то, что тамъ была еще иная культура, кромѣ той, какую видѣли у маорисовъ впервые посѣтившіе ихъ европейцы, указываетъ спорный еще фактъ, что собака была не только спутницей человѣка, но и охотничьимъ животнымъ. Сказанія о различныхъ выселеніяхъ принимаютъ иногда различныя формы. Въ Новой Зеландіи пришельцы находятъ слѣды ногъ, позволяющіе узнать спутника, который былъ выброшенъ изъ лодки. Одно сказаніе говоритъ о свѣтлыхъ туземцахъ и о происхожденіи болѣе темнаго племени посредствомъ смѣшенія съ прежними обитателями, а также и о людяхъ, которые „послѣ большого чудовища“ жили на этихъ островахъ и оставили большія кучи раковинъ. Уже вполнѣ на миѳологической почвѣ стоятъ пуа-реинги, которые жили подъ землей и были побѣждены только тогда, когда начальникъ сдѣлалъ отверстіе въ землѣ, черезъ которое проникли туда солнечные лучи. Въ болѣе рѣдкихъ случаяхъ, напримѣръ, по отношенію къ Раротонгѣ, Мангаревѣ, Кингсмиллю и Тубуаи, сказаніе прямо говоритъ объ ихъ необитаемости.
Времена полинезійскихъ переселеній должны были быть различны. Съ тѣхъ поръ, какъ полинезійцы стали жить на Тихомъ океанѣ, они постоянно переселялись. Преданіе о колонизаціи Раротонги обнимаетъ 30 поколѣній, и Новой Зеландіи — 15—20. Правда, мы слышимъ и о 88 поколѣніяхъ на Нукагивѣ и о 67 предкахъ Камеамеи. Объ этихъ числахъ мы ничего не можемъ сказать, но мы имѣемъ право говорить о менѣе глубокой древности полинезійской колонизаціи. У полинезійцевъ не было времени развить рѣзкія особенности своей культуры. Время ихъ прибытія на Новую Зеландію и въ другія области переселенія можетъ исчисляться только столѣтіями. Только заселеніе Таити относится къ болѣе давнему времени. Многія отдѣльныя случайныя переселенія могли предшествовать большимъ, сознательнымъ передвиженіямъ. Во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ установить, что существовалъ промежутокъ времени, когда колоніи должны были высылаться вслѣдствіе увеличенія населенія, и, когда это сдѣлалось возможнымъ, благодаря политической организаціи. Даже и во вновь занятыхъ областяхъ развитіе новыхъ народовъ началось съ довольно высокой ступени и затѣмъ понизилось; на самыхъ отдаленныхъ островахъ Новой Зеландіи, Гавайѣ и островѣ Пасхи оно стѣснялось различными внѣшними препятствіями, но сохранило многіе слѣды прежняго высшаго состоянія. Упадокъ маорисовъ представляетъ выдающійся примѣръ быстраго обѣднѣнія благами культуры. Болѣе обширныя государственныя организаціи распались на небольшія, враждующія между собою общины, у которыхъ уже не было сознанія болѣе крѣпкой связи и культурной охраняющей силы. Народный характеръ утратилъ выдержку и дисциплину и становился все болѣе и болѣе дикимъ и грубымъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ происходилъ упадокъ вѣры въ древнія мѣстныя божества, которыя превращались въ лѣсныхъ и морскихъ демоновъ и въ прихотливо украшенныхъ идоловъ. Изъ государственной и народной религіи возникло суевѣрное служеніе личности. Даже въ искусствахъ они пошли назадъ: уже во времена Кука они хранили, какъ святыню, произведенія предковъ, воспроизвести которыя они уже не могли и не умѣли.
Эти переселенія не ограничивались одной полинезійской областью. Полинезійскія колоніи появлялись во всѣхъ островныхъ группахъ Меланезіи. Въ общемъ получается впечатлѣніе проникновенія полинезійскихъ элементовъ съ востока. Они удерживались на болѣе мелкихъ островахъ и исчезали на болѣе крупныхъ въ массѣ населенія, но все-таки оставляли извѣстные слѣды. Этнографическія различія лишь тогда становятся понятными, когда мы припомнимъ, что представителями ихъ является тотъ или другой изъ обоихъ элементовъ. Такъ, полинезійскіе колонисты въ область жителей Новыхъ Гебридъ и Соломоновыхъ остро-
окаменелости не показали нам до сих пор никаких следов. На то, что там была ещё иная культура, кроме той, какую видели у маорисов впервые посетившие их европейцы, указывает спорный еще факт, что собака была не только спутницей человека, но и охотничьим животным. Сказания о различных выселениях принимают иногда различные формы. В Новой Зеландии пришельцы находят следы ног, позволяющие узнать спутника, который был выброшен из лодки. Одно сказание говорит о светлых туземцах и о происхождении более тёмного племени посредством смешения с прежними обитателями, а также и о людях, которые «после большого чудовища» жили на этих островах и оставили большие кучи раковин. Уже вполне на мифологической почве стоят пуа-реинги, которые жили под землей и были побеждены только тогда, когда начальник сделал отверстие в земле, через которое проникли туда солнечные лучи. В более редких случаях, например, по отношению к Раротонге, Мангареве, Кингсмиллю и Тубуаи, сказание прямо говорит об их необитаемости.
Времена полинезийских переселений должны были быть различны. С тех пор, как полинезийцы стали жить на Тихом океане, они постоянно переселялись. Предание о колонизации Раротонги обнимает 30 поколений, и Новой Зеландии — 15—20. Правда, мы слышим и о 88 поколениях на Нукагиве и о 67 предках Камеамеи. Об этих числах мы ничего не можем сказать, но мы имеем право говорить о менее глубокой древности полинезийской колонизации. У полинезийцев не было времени развить резкие особенности своей культуры. Время их прибытия на Новую Зеландию и в другие области переселения может исчисляться только столетиями. Только заселение Таити относится к более давнему времени. Многие отдельные случайные переселения могли предшествовать большим, сознательным передвижениям. Во всяком случае, следует установить, что существовал промежуток времени, когда колонии должны были высылаться вследствие увеличения населения, и, когда это сделалось возможным, благодаря политической организации. Даже и во вновь занятых областях развитие новых народов началось с довольно высокой ступени и затем понизилось; на самых отдалённых островах Новой Зеландии, Гавайе и острове Пасхи оно стеснялось различными внешними препятствиями, но сохранило многие следы прежнего высшего состояния. Упадок маорисов представляет выдающийся пример быстрого обеднения благами культуры. Более обширные государственные организации распались на небольшие, враждующие между собою общины, у которых уже не было сознания более крепкой связи и культурной охраняющей силы. Народный характер утратил выдержку и дисциплину и становился всё более и более диким и грубым. Вместе с тем происходил упадок веры в древние местные божества, которые превращались в лесных и морских демонов и в прихотливо украшенных идолов. Из государственной и народной религии возникло суеверное служение личности. Даже в искусствах они пошли назад: уже во времена Кука они хранили, как святыню, произведения предков, воспроизвести которые они уже не могли и не умели.
Эти переселения не ограничивались одной полинезийской областью. Полинезийские колонии появлялись во всех островных группах Меланезии. В общем получается впечатление проникновения полинезийских элементов с востока. Они удерживались на более мелких островах и исчезали на более крупных в массе населения, но всё-таки оставляли известные следы. Этнографические различия лишь тогда становятся понятными, когда мы припомним, что представителями их является тот или другой из обоих элементов. Так, полинезийские колонисты в область жителей Новых Гебрид и Соломоновых остро-
