— Кошка жива да и котят принесла, — отвечали ребята.
Кикимора повернулась, пошла обратно, и сказала на ходу:
— Теперь совсем беда: зла была кошка, когда она одна жила, а с котятами до нее и не доступишься.
В тех же местах повадилась кикимора у мужика ездить по ночам на кобыле и, бывало, загоняет её до того, что оставит в яслях всю в мыле. Изловчился хозяин устеречь её рано утром на лошади:
— Сидит небольшая бабенка, в шамшуре (головном уборе — волоснике) и ездит вокруг яслей. Я её по голове-то плетью, — соскочила и кричит во все горло:
— Не ушиб, не ушиб, только шамшурку сшиб.
Изо всех этих рассказов видно лишь одно, что образ кикиморы, как жильца в избах, начал обезличиваться. Народ считает кикимору, то за самого домового, то за его жену (за каковую, между прочим, признают её в ярославском Пошехонье, и в Вятской стороне), а в Сибири водится ещё и лесная кикимора — лешачиха[1]. Мало того, до сих пор не установилось понятия, к какому полу принадлежит этот дух.
Определеннее думают там, где этого проказника поселяют в курятниках, в тех углах хлевов,- ↑ Вятские обруселые пермяки, так называемого, Зюдлинского края, проходя мимо нечистого места, где живет их «кусьдядя» с женой — «кикиморой», слыхали в ночную пору детский плач и говор. Значит, живут они семьями. В хлевах у этих вятчан вместо кикиморы живет «стриж», который, поселившись среди овец, вместо всяких паразитов, выстригает у нелюбимых животных почти всю шерсть догола. Представляют себе этого злодея в виде птицы сыча с крыльями из мягкой кожи, не покрытой перьями.
