въ дѣловой рѣчи, и въ шутливой бесѣдѣ, и въ брани, вовсе не желая знать, прибудетъ, или не прибудетъ врагъ на зовъ, не страшась и послѣдствій незримаго прибытія его, — что такъ непохоже на положеніе дѣдовъ. Бѣдняги по скорбному опыту -знали, что «бѣсъ легокъ на поминъ», не заставитъ призывать себя вторично, и что «съ чертомъ — не съ своимъ братомъ», а потому всемѣрно обходили даже думу о немъ («задумалъ мужикъ брагу варить, а уже чертъ съ чаркой стоитъ», — помнилось имъ), открещивались и отплевывлались при чужомъ или собственномъ поминѣ чертовскаго имени, при выслушиваніи повѣсти о бѣсов-ствѣ, а при крупной необходимости чертыхнуть, взамѣнъ подлинныхъ бѣсовскихъ именъ, употребляли иносказанія: «ёнъ, той-самый, ётый-што, поганикъ, проклятикъ, рогатикъ, красавецъ хвостатый» и проч. Если же такъ осторожно произносилось одно имя незримаго врага изъ опасенія, что онъ немедленно прибудетъ на зовъ и бѣдъ надѣлаетъ, то каково приходилось старикамъ, когда тотъ же врагъ незримо или образно приставалъ къ нимъ, становился поперекъ ихъ дѣлъ и намѣреній, и когда необходимо было ограждать себя всюду и всегда?!.
Но тутъ лучше всего прослушать дѣдовскую повѣсть о сихъ врагахъ, составленную изъ сказаній о нечистой силѣ. Преемственною передачею отъ дѣдовъ и отцовъ эта повѣсть сообщалась дѣтямъ и внукамъ, принималась сими послѣдними на вѣру, какъ выходящая изъ авторитетныхъ устъ старшихъ, какъ наука и предупрежденіе младшимъ. Стоя отдѣльпо отъ библейскихъ и вообще религіозныхъ сказаній, предлагаемая повѣсть сложена изъ сводныхъ сказаній простонародья о нечистикахъ и передаетъ типичныя особенности разнообразныхъ представителей — впѣшпій и внутренній складъ, образъ жизни, странности и привычки, отношеніе къ людямъ и собратьямъ, родъ дѣятельности, мѣсто и время послѣдней, при чемъ она даётъ разграниченіе нечистиковъ по тремъ категоріямъ. Къ первой отнесены повсюдные, вольные нечистики, ко второй — человѣкоподобники, прикованные дѣятельностью къ опредѣленному мѣсту, и къ третьей — дсмоно-
