И пусть низринется потокъ моей любви туда, гдѣ нѣтъ пути! Какъ не найти потоку, въ концѣ концовъ, дороги къ морю!
Правда, есть озеро во мнѣ, отшельническое, себѣ довлѣющее; но потокъ моей любви мчитъ его съ собою внизъ — къ морю!
Новыми путями иду я, новая рѣчь приходитъ ко мнѣ; усталъ я, подобно всѣмъ созидающимъ, отъ старыхъ рѣчей. Не хочетъ мой духъ больше ходить на истоптанныхъ подошвахъ.
Слишкомъ медленно течетъ для меня всякая рѣчь: — въ твою колесницу я прыгаю, буря! И даже тебя я хочу хлестать своей злобою!
Какъ крикъ и какъ ликованіе, хочу я мчаться по дальнимъ морямъ, пока не найду я блаженныхъ острововъ, гдѣ замѣшкались мои друзья: —
И мои враги между ними! Какъ люблю я теперь каждаго, къ кому могу я говорить! Даже мои враги принадлежатъ къ моему блаженству.
И когда я хочу сѣсть на своего самаго дикаго коня, мое копьѣ помогаетъ мнѣ всего лучше: оно во всякое время готовый слуга моей ноги: —
Копье, что бросаю я въ моихъ враговъ! Какъ благодарю я моихъ враговъ, что я могу наконецъ бросить копьемъ!
Слишкомъ велико было напряженіе моей тучи: среди хохота молній хочу я градомъ осыпать долины.
Грозно будетъ тогда подниматься моя грудь; грозно, по горамъ, будетъ разносить она свою бурю: такъ приходитъ для нея облегченіе.
Поистинѣ, какъ буря, приходитъ мое счастье и моя свобода! Но мои враги должны думать, что злой духъ неистовствуетъ надъ ихъ головами.
И пусть низринется поток моей любви туда, где нет пути! Как не найти потоку, в конце концов, дороги к морю!
Правда, есть озеро во мне, отшельническое, себе довлеющее; но поток моей любви мчит его с собою вниз — к морю!
Новыми путями иду я, новая речь приходит ко мне; устал я, подобно всем созидающим, от старых речей. Не хочет мой дух больше ходить на истоптанных подошвах.
Слишком медленно течет для меня всякая речь: — в твою колесницу я прыгаю, буря! И даже тебя я хочу хлестать своей злобою!
Как крик и как ликование, хочу я мчаться по дальним морям, пока не найду я блаженных островов, где замешкались мои друзья: —
И мои враги между ними! Как люблю я теперь каждого, к кому могу я говорить! Даже мои враги принадлежат к моему блаженству.
И когда я хочу сесть на своего самого дикого коня, мое копье помогает мне всего лучше: оно во всякое время готовый слуга моей ноги: —
Копье, что бросаю я в моих врагов! Как благодарю я моих врагов, что я могу наконец бросить копьем!
Слишком велико было напряжение моей тучи: среди хохота молний хочу я градом осыпать долины.
Грозно будет тогда подниматься моя грудь; грозно, по горам, будет разносить она свою бурю: так приходит для неё облегчение.
Поистине, как буря, приходит мое счастье и моя свобода! Но мои враги должны думать, что злой дух неистовствует над их головами.
