Душу бога мечталъ я нѣкогда видѣть играющей въ вашихъ играхъ, вы, ищущіе чистаго познанія! О лучшемъ искусствѣ не мечталъ я никогда, Чѣмъ ваши искусства!
Нечистоты отъ змѣй и дурной запахъ скрывала отъ меня даль: и что хитрость ящерицы похотливо ползала здѣсь.
Но я подошелъ къ вамъ ближе: тогда наступилъ для меня день — и теперь наступаетъ онъ для васъ, — кончились похожденія мѣсяца!
Взгляните на него! Застигнутый, блѣдный стоитъ онъ — предъ утренней зарею!
Ибо оно уже близко, огненное свѣтило, — его любовь приближается къ землѣ! Невинность и жажда творца — вотъ любовь всякаго солнца!
Смотрите же на него, какъ оно нетерпѣливо подымается надъ моремъ! Развѣ вы не чувствуете жаднаго, горячаго дыханія любви его?
Моремъ хочетъ упиться оно и глубину его поднять къ себѣ на высоту: и тысячью грудей поднимается къ нему страстное море.
Ибо оно хочетъ, чтобъ солнце цѣловало его и упивалось имъ; оно хочетъ стать воздухомъ, и высотою, и стезою свѣта, и самимъ свѣтомъ!
Поистинѣ, подобно солнцу люблю я жизнь и всѣ глубокія моря.
И для меня въ томъ познаніе, чтобъ все глубокое поднялось — на мою высоту!»
Такъ говорилъ Заратустра.
Душу бога мечтал я некогда видеть играющей в ваших играх, вы, ищущие чистого познания! О лучшем искусстве не мечтал я никогда, Чем ваши искусства!
Нечистоты от змей и дурной запах скрывала от меня даль: и что хитрость ящерицы похотливо ползала здесь.
Но я подошел к вам ближе: тогда наступил для меня день — и теперь наступает он для вас, — кончились похождения месяца!
Взгляните на него! Застигнутый, бледный стоит он — пред утренней зарею!
Ибо оно уже близко, огненное светило, — его любовь приближается к земле! Невинность и жажда творца — вот любовь всякого солнца!
Смотрите же на него, как оно нетерпеливо подымается над морем! Разве вы не чувствуете жадного, горячего дыхания любви его?
Морем хочет упиться оно и глубину его поднять к себе на высоту: и тысячью грудей поднимается к нему страстное море.
Ибо оно хочет, чтоб солнце целовало его и упивалось им; оно хочет стать воздухом, и высотою, и стезою света, и самим светом!
Поистине, подобно солнцу люблю я жизнь и все глубокие моря.
И для меня в том познание, чтоб всё глубокое поднялось — на мою высоту!»
Так говорил Заратустра.
