Страшно испугался я и упалъ наземь. И я закричалъ отъ ужаса, какъ никогда не кричалъ.
Но собственный крикъ разбудилъ меня: — и я пришелъ въ себя».
Такъ разсказывалъ Заратустра свой сонъ и потомъ умолкъ: ибо онъ не зналъ еще значенія своего сна. Но ученикъ, котораго онъ любилъ больше всѣхъ, быстро поднялся, схватилъ руку Заратустры и сказалъ:
«Сама твоя жизнь объясняетъ намъ сонъ этотъ, о, Заратустра!
Не ты ли самъ этотъ вѣтеръ съ пронзительнымъ свистомъ, распахивающій ворота въ замкѣ Смерти?
Не ты ли самъ этотъ гробъ, наполненный многоцвѣтной злобой и ангельскими обликами жизни?
Поистинѣ, подобно дѣтскому смѣху на тысячу ладовъ, входитъ Заратустра во всѣ склепы, смѣясь надъ ночными и могильными сторожами и надъ всѣми, кто гремитъ ржавыми ключами.
Пугать и опрокидывать будешь ты ихъ своимъ смѣхомъ; обморокъ и пробужденіе докажутъ твою власть надъ ними.
И даже, когда наступятъ долгія сумерки и усталость смертельная, ты не закатишься на нашемъ небѣ, ты, защитникъ жизни!
Новыя звѣзды и новое ночи показалъ ты намъ; поистинѣ, самый смѣхъ раскинулъ ты надъ нами многоцвѣтнымъ шатромъ.
Отнынѣ дѣтскій смѣхъ всегда будетъ бить ключемъ изъ гробовъ; отнынѣ всегда будетъ дуть могучій вѣтеръ, торжествующій надъ смертельной усталостью: въ этомъ ты самъ намъ порука и предсказатель!
Поистинѣ, самихъ враговъ своихъ видѣлъ ты во снѣ: это былъ твой самый тяжелый сонъ!
Страшно испугался я и упал наземь. И я закричал от ужаса, как никогда не кричал.
Но собственный крик разбудил меня: — и я пришел в себя».
Так рассказывал Заратустра свой сон и потом умолк: ибо он не знал еще значения своего сна. Но ученик, которого он любил больше всех, быстро поднялся, схватил руку Заратустры и сказал:
«Сама твоя жизнь объясняет нам сон этот, о, Заратустра!
Не ты ли сам этот ветер с пронзительным свистом, распахивающий ворота в замке Смерти?
Не ты ли сам этот гроб, наполненный многоцветной злобой и ангельскими обликами жизни?
Поистине, подобно детскому смеху на тысячу ладов, входит Заратустра во все склепы, смеясь над ночными и могильными сторожами и над всеми, кто гремит ржавыми ключами.
Пугать и опрокидывать будешь ты их своим смехом; обморок и пробуждение докажут твою власть над ними.
И даже, когда наступят долгия сумерки и усталость смертельная, ты не закатишься на нашем небе, ты, защитник жизни!
Новые звезды и новое ночи показал ты нам; поистине, самый смех раскинул ты над нами многоцветным шатром.
Отныне детский смех всегда будет бить ключем из гробов; отныне всегда будет дуть могучий ветер, торжествующий над смертельной усталостью: в этом ты сам нам порука и предсказатель!
Поистине, самих врагов своих видел ты во сне: это был твой самый тяжелый сон!
