И поистинѣ! Гдѣ такія деревья стоятъ близко другъ къ другу, тамъ находятся блаженные острова!
Но когда-нибудь я вырою ихъ и разсажу каждое отдѣльно: чтобъ научилось оно одиночеству, упорству и осторожности,
Суковатымъ и изогнутымъ, съ гибкой твердостью должно стоять оно у моря, живымъ маякомъ непобѣдимой жизни.
Тамъ, гдѣ бури низвергаются въ море, и уста горъ пьютъ воду, тамъ должно стоять каждое изъ нихъ, днемъ и ночью, на стражѣ, чтобъ испытать и познать себя.
Испытано и познано должно быть оно, чтобъ знать, моего ли оно рода и происхожденія, — господинъ ли оно упорной воли, молчаливо ли, даже когда говоритъ, и дѣлаетъ ли видъ, что беретъ, отдавая:
— чтобъ стать нѣкогда моимъ послѣдователемъ и созидающимъ и празднующимъ вмѣстѣ съ Заратустрой: — такимъ, что пишетъ мою волю на моихъ скрижаляхъ: для болѣе полнаго довершенія всѣхъ вещей.
И ради него и подобныхъ ему, долженъ я довершить самого себя: поэтому бѣгу я теперь своего счастья и отдаю себя въ жертву всѣмъ несчастьямъ — чтобъ испытать и познать себя въ послѣдній разъ.
И поистинѣ, настало время мнѣ уходить; и тѣнь странника, и поздняя пора, и тишина — все говорило мнѣ: «давно пора!»
Вѣтеръ проникъ въ замочную скважину и сказалъ: «Идемъ!» Дверь потихоньку распахнулась и сказала:: «Уходи!»
Но я лежалъ, прикованный любовью съ своимъ дѣтямъ: желаніе любви наложило на меня эти узы, такъ что я сдѣлался жертвою своихъ дѣтей, и изъ-за нихъ потерялъ себя.
И поистине! Где такие деревья стоят близко друг к другу, там находятся блаженные острова!
Но когда-нибудь я вырою их и рассажу каждое отдельно: чтоб научилось оно одиночеству, упорству и осторожности,
Суковатым и изогнутым, с гибкой твердостью должно стоять оно у моря, живым маяком непобедимой жизни.
Там, где бури низвергаются в море, и уста гор пьют воду, там должно стоять каждое из них, днем и ночью, на страже, чтоб испытать и познать себя.
Испытано и познано должно быть оно, чтоб знать, моего ли оно рода и происхождения, — господин ли оно упорной воли, молчаливо ли, даже когда говорит, и делает ли вид, что берет, отдавая:
— чтоб стать некогда моим последователем и созидающим и празднующим вместе с Заратустрой: — таким, что пишет мою волю на моих скрижалях: для более полного довершения всех вещей.
И ради него и подобных ему, должен я довершить самого себя: поэтому бегу я теперь своего счастья и отдаю себя в жертву всем несчастьям — чтоб испытать и познать себя в последний раз.
И поистине, настало время мне уходить; и тень странника, и поздняя пора, и тишина — всё говорило мне: «давно пора!»
Ветер проник в замочную скважину и сказал: «Идем!» Дверь потихоньку распахнулась и сказала:: «Уходи!»
Но я лежал, прикованный любовью с своим детям: желание любви наложило на меня эти узы, так что я сделался жертвою своих детей, и из-за них потерял себя.
