Ну, что-жъ! Здѣсь моя скала, а тамъ море: оно подкатывается ко мнѣ, косматое, льстивое, вѣрный, старый, стоголовый чудовищный песъ, любимый мною!
Ну, что-жъ! Здѣсь я хочу держать вѣсы надъ бушующимъ моремъ: и свидѣтелемъ выбираю я, чтобъ смотрѣлъ онъ, — тебя, ты, одинокое дерево, сильно благоухающее, съ широко раскинутой листвою, любимое мною!
По какому мосту идетъ къ будущему настоящее? Какое принужденіе принуждаетъ высокое склоняться къ низкому? И что велитъ высшему — еще рости вверхъ?
Теперь вѣсы въ равновѣсію и не подвижны: три тяжелыхъ вопроса я бросилъ на нихъ, три тяжелыхъ отвѣта несетъ другая чашка вѣсовъ.
Сладострастіе: для всѣхъ, носящихъ власяницу и презирающихъ тѣло, ихъ жало и столпъ, и «міръ», проклятый у всѣхъ мечтающихъ о другомъ мірѣ: ибо оно смѣется и издѣвается надъ всѣми учителями лжи.
Сладострастіе: для толпы медленный огонь, на которомъ сгораетъ она; для всякаго червиваго дерева, для всѣхъ тряпокъ вонючихъ готовая пылающая и клокочущая печь.
Сладострастіе: для свободныхъ сердецъ нѣчто невинное и свободное, счастье рая на землѣ, избытокъ благодарности всякаго будущаго настоящему.
Сладострастіе: только для увядшаго сладкій ядъ, но для тѣхъ, у кого воля льва, великое сердечное подкрѣпленіе и вино изъ винъ, благоговѣйно сбереженное.
Ну, что ж! Здесь моя скала, а там море: оно подкатывается ко мне, косматое, льстивое, верный, старый, стоголовый чудовищный пес, любимый мною!
Ну, что ж! Здесь я хочу держать весы над бушующим морем: и свидетелем выбираю я, чтоб смотрел он, — тебя, ты, одинокое дерево, сильно благоухающее, с широко раскинутой листвою, любимое мною!
По какому мосту идет к будущему настоящее? Какое принуждение принуждает высокое склоняться к низкому? И что велит высшему — еще расти вверх?
Теперь весы в равновесию и не подвижны: три тяжелых вопроса я бросил на них, три тяжелых ответа несет другая чашка весов.
Сладострастие: для всех, носящих власяницу и презирающих тело, их жало и столп, и «мир», проклятый у всех мечтающих о другом мире: ибо оно смеется и издевается над всеми учителями лжи.
Сладострастие: для толпы медленный огонь, на котором сгорает она; для всякого червивого дерева, для всех тряпок вонючих готовая пылающая и клокочущая печь.
Сладострастие: для свободных сердец нечто невинное и свободное, счастье рая на земле, избыток благодарности всякого будущего настоящему.
Сладострастие: только для увядшего сладкий яд, но для тех, у кого воля льва, великое сердечное подкрепление и вино из вин, благоговейно сбереженное.