человѣка, говорившаго къ нимъ, и не обращали вниманія на вновь прибывшаго.
Когда же Заратустра подошелъ совсѣмъ близко къ нимъ, услыхалъ онъ отчетливо человѣческій голосъ изъ среды коровъ; и видно было, что всѣ онѣ повернули свои головы къ говорившему.
Тогда Заратустра стремительно бросился на возвышеніе и разогналъ коровъ, ибо онъ боялся, чтобъ здѣсь не случилось съ кѣмъ-нибудь несчастій, которому едва-ли помогло бы состраданіе коровъ. Но въ этомъ онъ ошибся; ибо передъ нимъ сидѣлъ человѣкъ на землѣ и, казалось, убѣждалъ животныхъ, чтобъ они не боялись его, — миролюбивый человѣкъ и нагорный проповѣдникъ, изъ глазъ котораго проповѣдовала сама доброта. «Чего ищешь ты здѣсь?» воскликнулъ Заратустра съ удивленіемъ.
«Чего я здѣсь ищу? отвѣчалъ онъ: того же самаго, чего ищешь и ты, нарушитель мира! ищу счастья на землѣ.
Ему хотѣлъ я научиться у этихъ асссвъ. Ибо, знаешь ли, половину утра говорю я къ нимъ, и онѣ только что собирались отвѣчать мнѣ. Зачѣмъ помѣшалъ ты имъ?
Если мы не вернемся назадъ и не будемъ какъ коровы, мы не войдемъ въ царство небесное. Ибо одному должны мы научиться у нихъ: пережевыванію.
И поистинѣ, еслибъ человѣкъ пріобрѣлъ цѣлый міръ и не научился одному, — пережевыванію: какая польза была бы ему! Онъ не избавился бы отъ скорби своей,
— отъ великой скорби своей: но она называется сегодня отвращеніемъ. А у кого же сегодня сердце, уста и глаза не полны отвращеніемъ? И у тебя! И у тебя! Но взгляни на этихъ коровъ!» —
человека, говорившего к ним, и не обращали внимания на вновь прибывшего.
Когда же Заратустра подошел совсем близко к ним, услыхал он отчетливо человеческий голос из среды коров; и видно было, что все они повернули свои головы к говорившему.
Тогда Заратустра стремительно бросился на возвышение и разогнал коров, ибо он боялся, чтоб здесь не случилось с кем-нибудь несчастий, которому едва ли помогло бы сострадание коров. Но в этом он ошибся; ибо перед ним сидел человек на земле и, казалось, убеждал животных, чтоб они не боялись его, — миролюбивый человек и нагорный проповедник, из глаз которого проповедовала сама доброта. «Чего ищешь ты здесь?» воскликнул Заратустра с удивлением.
«Чего я здесь ищу? отвечал он: того же самого, чего ищешь и ты, нарушитель мира! ищу счастья на земле.
Ему хотел я научиться у этих асссв. Ибо, знаешь ли, половину утра говорю я к ним, и они только что собирались отвечать мне. Зачем помешал ты им?
Если мы не вернемся назад и не будем как коровы, мы не войдем в царство небесное. Ибо одному должны мы научиться у них: пережевыванию.
И поистине, если б человек приобрел целый мир и не научился одному, — пережевыванию: какая польза была бы ему! Он не избавился бы от скорби своей,
— от великой скорби своей: но она называется сегодня отвращением. А у кого же сегодня сердце, уста и глаза не полны отвращением? И у тебя! И у тебя! Но взгляни на этих коров!» —
