Отшельникамъ буду я пѣть свою пѣсню и тѣмъ, кто живутъ вдвоемъ; и у кого есть еще уши, чтобъ слышать неслыханное, тому хочу я обременить его сердце счастьемъ своимъ.
Я стремлюсь къ своей цѣли, я иду своей дорогой; черезъ медлительныхъ и нерадивыхъ перепрыгну я. Пусть будетъ мой путь ихъ гибелью!»
Такъ говорилъ Заратустра въ сердцѣ своемъ, а солнце стало уже на полдень: тогда онъ вопросительно взглянулъ на небо — ибо услышалъ надъ собою рѣзкій крикъ птицы. И онъ увидѣлъ орла: описывая широкіе круги, несся тотъ въ воздухѣ, а съ нимъ — змѣя, но не въ видѣ добычи, а какъ подруга: ибо она обвила своими кольцами шею его.
«Это мои звѣри!» сказалъ Заратустра и обрадовался въ сердцѣ своемъ.
«Самое гордое животное, какое есть подъ солнцемъ, и животное самое умное, какое есть подъ солнцемъ, — они отправились на развѣдку.
Они хотятъ знать, живъ ли еще Заратустра. И поистинѣ, живъ ли я еще?
Опаснѣе оказалось быть среди людей, чѣмъ среди звѣрей, опасными путями, ходитъ Заратустра. Пусть же ведутъ меня мои звѣри!»
Сказавъ это, Заратустра вспомнилъ слова святого въ лѣсу, вздохнулъ и говорилъ такъ въ сердцѣ своемъ:
«Еслибъ я могъ стать мудрѣе! Еслибъ я могъ стать мудрымъ вполнѣ, какъ змѣя моя!
Отшельникам буду я петь свою песню и тем, кто живут вдвоем; и у кого есть еще уши, чтоб слышать неслыханное, тому хочу я обременить его сердце счастьем своим.
Я стремлюсь к своей цели, я иду своей дорогой; через медлительных и нерадивых перепрыгну я. Пусть будет мой путь их гибелью!»
Так говорил Заратустра в сердце своем, а солнце стало уже на полдень: тогда он вопросительно взглянул на небо — ибо услышал над собою резкий крик птицы. И он увидел орла: описывая широкие круги, несся тот в воздухе, а с ним — змея, но не в виде добычи, а как подруга: ибо она обвила своими кольцами шею его.
«Это мои звери!» сказал Заратустра и обрадовался в сердце своем.
«Самое гордое животное, какое есть под солнцем, и животное самое умное, какое есть под солнцем, — они отправились на разведку.
Они хотят знать, жив ли еще Заратустра. И поистине, жив ли я еще?
Опаснее оказалось быть среди людей, чем среди зверей, опасными путями, ходит Заратустра. Пусть же ведут меня мои звери!»
Сказав это, Заратустра вспомнил слова святого в лесу, вздохнул и говорил так в сердце своем:
«Если б я мог стать мудрее! Если б я мог стать мудрым вполне, как змея моя!
