Такъ говорилъ король направо и удивлялся; оселъ же злорадно прибавилъ къ его рѣчи: И-А. Это и было началомъ той продолжительной бесѣды, которая названа «пиромъ» въ историческихъ книгахъ. Но во время этого пира не говорилось ни о чемъ другомъ, какъ только о высшемъ человѣкѣ.
«Когда въ первый разъ пошелъ я къ людямъ, совершилъ я безуміе отшельника, великое 6езуміе: я явился на базарную площадь,
И когда я говорилъ ко всѣмъ, я ни къ кому на говорилъ. Но къ вечеру канатные плясуны были моими товарищами и трупы; и я самъ сталъ почти что трупомъ.
Но съ новымъ утромъ пришла ко мнѣ и новая истина: тогда научился я говорить: «Что мнѣ до базара и толпы, до шума толпы и длинныхъ ушей ея!»
Вы, высшіе люди, этому научитесь у меня: на базарѣ не вѣритъ никто въ высшихъ людей. И если хотите вы тамъ говорить, ну, что-жъ! Но толпа моргаетъ: «мы всѣ равны».
«Вы, высшіе люди, — такъ моргаетъ толпа — не существуетъ высшихъ людей, мы всѣ равны, человѣкъ есть человѣкъ, предъ богомъ — мы всѣ равны!»
Передъ богомъ! Но теперь умеръ этотъ богъ. Но передъ толпою мы не хотимъ быть равны. Вы, высшіе люди, уходите съ базара!
Так говорил король направо и удивлялся; осел же злорадно прибавил к его речи: И-А. Это и было началом той продолжительной беседы, которая названа «пиром» в исторических книгах. Но во время этого пира не говорилось ни о чём другом, как только о высшем человеке.
«Когда в первый раз пошел я к людям, совершил я безумие отшельника, великое 6езумие: я явился на базарную площадь,
И когда я говорил ко всем, я ни к кому на говорил. Но к вечеру канатные плясуны были моими товарищами и трупы; и я сам стал почти что трупом.
Но с новым утром пришла ко мне и новая истина: тогда научился я говорить: «Что мне до базара и толпы, до шума толпы и длинных ушей её!»
Вы, высшие люди, этому научитесь у меня: на базаре не верит никто в высших людей. И если хотите вы там говорить, ну, что ж! Но толпа моргает: «мы все равны».
«Вы, высшие люди, — так моргает толпа — не существует высших людей, мы все равны, человек есть человек, пред богом — мы все равны!»
Перед богом! Но теперь умер этот бог. Но перед толпою мы не хотим быть равны. Вы, высшие люди, уходите с базара!
