Скажите мнѣ, звѣри мои: эти высшіе люди всѣ вмѣстѣ — быть можетъ они пахнутъ не хорошо? О, чистый запахъ, окружающій меня! Теперь только знаю и чувствую я, какъ я люблю васъ, звѣри мои».
— И Заратустра повторилъ еще разъ: «я люблю васъ, звѣри мои!» Орелъ же и змѣя приблизились къ нему, когда онъ произнесъ эти слова, и подняли на него взоры свои. Такъ стояли они тихо втроемъ и вдыхали въ себя чистый воздухъ. Ибо воздухъ здѣсь, снаружи, былъ лучше, чѣмъ у высшихъ людей.
Но едва покинулъ Заратустра пещеру свою, какъ поднялся старый чародѣй, лукаво оглянулся кругомъ и сказалъ: «Онъ вывелъ!
И вотъ уже, о, высшіе люди — позвольте и мнѣ, подобно ему, польстить вамъ этимъ именемъ льстивой похвалы — и вотъ уже овладѣваетъ мною мой злой духъ, обманщикъ и чародѣй, мой демонъ тоски,
— который, до глубины души, противникъ этого Заратустры: простите это ему! Теперь хочетъ онъ показать вамъ свои чары, ибо насталъ часъ его: тщетно борюсь я съ этимъ злымъ духомъ.
Всѣмъ вамъ, какое бы почитаніе ни воздавали вы себѣ на словахъ, будете ли вы называть себя «свободомыслящими», или «правдивыми», шли «кающимися духомъ», или «освобожденными изъ оковъ», или «алчущими и жаждущими»,
— всѣмъ вамъ, страдающимъ подобно мнѣ великимъ отвращеніемъ, для которыхъ умеръ старый
Скажите мне, звери мои: эти высшие люди все вместе — быть может они пахнут не хорошо? О, чистый запах, окружающий меня! Теперь только знаю и чувствую я, как я люблю вас, звери мои».
— И Заратустра повторил еще раз: «я люблю вас, звери мои!» Орел же и змея приблизились к нему, когда он произнес эти слова, и подняли на него взоры свои. Так стояли они тихо втроем и вдыхали в себя чистый воздух. Ибо воздух здесь, снаружи, был лучше, чем у высших людей.
Но едва покинул Заратустра пещеру свою, как поднялся старый чародей, лукаво оглянулся кругом и сказал: «Он вывел!
И вот уже, о, высшие люди — позвольте и мне, подобно ему, польстить вам этим именем льстивой похвалы — и вот уже овладевает мною мой злой дух, обманщик и чародей, мой демон тоски,
— который, до глубины души, противник этого Заратустры: простите это ему! Теперь хочет он показать вам свои чары, ибо настал час его: тщетно борюсь я с этим злым духом.
Всем вам, какое бы почитание ни воздавали вы себе на словах, будете ли вы называть себя «свободомыслящими», или «правдивыми», шли «кающимися духом», или «освобожденными из оков», или «алчущими и жаждущими»,
— всем вам, страдающим подобно мне великим отвращением, для которых умер старый
