Чѣмъ европейца страстная тоска.
И вотъ я передъ вами европейцемъ
И не могу, о. Господи, иначе.
Да будетъ такъ!
Послѣ пѣсни странника и тѣни, пещера наполнилась вдругъ шумомъ и смѣхомъ; и такъ какъ собравшіеся гости говорили всѣ сразу и такъ какъ оселъ, при подобномъ поощреніи. также не молчалъ, то Заратустрой овладѣло нѣкоторое отвращеніе и насмѣшливое чувства къ посѣтителямъ своимъ: хотя его и тѣшила радость ихъ. Ибо она казалась ему признакомъ выздоровленія. Онъ незамѣтно вышелъ изъ пещеры на чистый воздухъ и сталъ говорить со звѣрями своими.
«Куда же дѣвалось теперь несчастіе ихъ? спросилъ онъ, и уже самъ вздохнулъ съ облегченіемъ отъ своей маленькой досады, — у меня разучились они, какъ мнѣ кажется, кричать о помощи!
— хотя, къ сожалѣнію, не разучились еще вообще кричать». И Заратустра заткнулъ уши себѣ, ибо въ этотъ моментъ ослиное И-А удивительно смѣшивалось съ шумомъ веселья этихъ высшихъ людей.
«Они веселы, продолжалъ онъ, и кто знаетъ? быть можетъ, на счетъ хозяина ихъ; и если научились они у меня смѣяться, то, не моему смѣху научились они.
Чем европейца страстная тоска.
И вот я перед вами европейцем
И не могу, о. Господи, иначе.
Да будет так!
После песни странника и тени, пещера наполнилась вдруг шумом и смехом; и так как собравшиеся гости говорили все сразу и так как осел, при подобном поощрении. также не молчал, то Заратустрой овладело некоторое отвращение и насмешливое чувства к посетителям своим: хотя его и тешила радость их. Ибо она казалась ему признаком выздоровления. Он незаметно вышел из пещеры на чистый воздух и стал говорить со зверями своими.
«Куда же девалось теперь несчастье их? спросил он, и уже сам вздохнул с облегчением от своей маленькой досады, — у меня разучились они, как мне кажется, кричать о помощи!
— хотя, к сожалению, не разучились еще вообще кричать». И Заратустра заткнул уши себе, ибо в этот момент ослиное И-А удивительно смешивалось с шумом веселья этих высших людей.
«Они веселы, продолжал он, и кто знает? быть может, на счет хозяина их; и если научились они у меня смеяться, то, не моему смеху научились они.
