И тогда случилось то, что было самаго изумительнаго въ тотъ долгій изумительный день: самый безобразный человѣкъ во второй и послѣдній разъ принялся пыхтѣть и клокотать, но когда онъ добрался до словъ, то изъ устъ его вдругъ отчетливо и чисто вылетѣлъ вопросъ — хорошій, глубокій, ясно поставленный вопросъ, отъ котораго у всѣхъ, слышавшихъ его, шевельнулось сердце въ груди.
«Вы всѣ друзья мои, что теперь у васъ на сердцѣ? опросилъ самый безобразный человѣкъ. Ради этого дня — я впервыѣ доволенъ, что жилъ вою овою жизнь.
И засвидѣтельствовать столь многое, это для меня еще недостаточно. Стоитъ жить на землѣ: одинъ день, одинъ праздникъ, проведенный съ Заратустрой, научилъ меня любить землю.
«Такъ это было — жизнь?» скажу я смерти. «Ну, что-жъ! Еще разъ!»
Друзья мои, что теперь у васъ на сердцѣ? Нс окажете ли вы смерти, подобно мнѣ: Такъ это было — жизнь? Ну, что жъ! ради Заратустры, еще разъ!» —
Такъ говорилъ самый безобразный человѣкъ; но было ужа близко къ полуночи. И какъ вы думаете, что случилось тогда? Какъ только высшіе люди услыхали его вопросъ, они вдругъ сознали превращеніе свое и выздоровленіе свое и кому обязаны они всѣмъ этимъ; тогда они бросились къ Заратустрѣ, исполненные признательности, уваженія и любви, цѣлуя ему руки, и смотря по настроенію каждаго, одни смѣялись, другіе плакали. Старый же прорицатель плясалъ отъ удовольствія; и если, какъ думаютъ многіе повѣствователи, онъ былъ тогда пьянъ отъ сладкаго вина, то несомнѣнно, онъ былъ еще болѣе пьянъ отъ сладости жизни; и онъ отрекся отъ всякой усталости.
И тогда случилось то, что было самого изумительного в тот долгий изумительный день: самый безобразный человек во второй и последний раз принялся пыхтеть и клокотать, но когда он добрался до слов, то из уст его вдруг отчетливо и чисто вылетел вопрос — хороший, глубокий, ясно поставленный вопрос, от которого у всех, слышавших его, шевельнулось сердце в груди.
«Вы все друзья мои, что теперь у вас на сердце? опросил самый безобразный человек. Ради этого дня — я впервые доволен, что жил вою овою жизнь.
И засвидетельствовать столь многое, это для меня еще недостаточно. Стоит жить на земле: один день, один праздник, проведенный с Заратустрой, научил меня любить землю.
«Так это было — жизнь?» скажу я смерти. «Ну, что ж! Еще раз!»
Друзья мои, что теперь у вас на сердце? Нс окажете ли вы смерти, подобно мне: Так это было — жизнь? Ну, что ж! ради Заратустры, еще раз!» —
Так говорил самый безобразный человек; но было ужа близко к полуночи. И как вы думаете, что случилось тогда? Как только высшие люди услыхали его вопрос, они вдруг сознали превращение свое и выздоровление свое и кому обязаны они всем этим; тогда они бросились к Заратустре, исполненные признательности, уважения и любви, целуя ему руки, и смотря по настроению каждого, одни смеялись, другие плакали. Старый же прорицатель плясал от удовольствия; и если, как думают многие повествователи, он был тогда пьян от сладкого вина, то несомненно, он был еще более пьян от сладости жизни; и он отрекся от всякой усталости.
