здѣсь приходилъ прорицатель ко мнѣ, здѣсь впервыѣ услыхалъ я крикъ, только что слышанный мною, великій крикъ о помощи,
О, высшіе люди, это о помощи вамъ говорилъ мнѣ вчера утромъ старый прорицатель, —
— помощью вамъ хотѣлъ онъ соблазнить и искусить меня: о, Заратустра, говорилъ онъ мнѣ, я иду, чтобъ ввести тебя въ твой послѣдній грѣхъ.
Въ мой послѣдній грѣхъ? воскликнулъ Заратустра, гнѣвно смѣясь надъ своимъ собственнымъ словомъ: что же было оставлено мнѣ, какъ мой послѣдній грѣхъ?»
— И еще разъ погрузился Заратустра въ себя, опять сѣлъ на большой камень и началъ размышлять. Вдругъ онъ вскочилъ. —
«Состраданіе! Состраданіе къ высшему человѣку! воскликнулъ онъ, и лицо его стало, какъ мѣдь. Ну, что-жъ! Этому — было свое время!
Мое страданіе и мое состраданіе — ну, что-жъ? Развѣ къ счастью стремлюсь я? Я ищу своего дѣла!
И вотъ! Левъ пришелъ, мои дѣти близко, Заратустра созрѣлъ, часъ мой пришелъ: —
Это мое утро, брежжитъ мой день: вставай же, вставай, великій полдень!» —
Такъ сказалъ Заратустра и покинулъ пещеру свою, сіяющій и сильный, какъ утреннее солнце, подымающееся изъ-за темныхъ горъ.
здесь приходил прорицатель ко мне, здесь впервые услыхал я крик, только что слышанный мною, великий крик о помощи,
О, высшие люди, это о помощи вам говорил мне вчера утром старый прорицатель, —
— помощью вам хотел он соблазнить и искусить меня: о, Заратустра, говорил он мне, я иду, чтоб ввести тебя в твой последний грех.
В мой последний грех? воскликнул Заратустра, гневно смеясь над своим собственным словом: что же было оставлено мне, как мой последний грех?»
— И еще раз погрузился Заратустра в себя, опять сел на большой камень и начал размышлять. Вдруг он вскочил. —
«Сострадание! Сострадание к высшему человеку! воскликнул он, и лицо его стало, как медь. Ну, что ж! Этому — было свое время!
Мое страдание и мое сострадание — ну, что ж? Разве к счастью стремлюсь я? Я ищу своего дела!
И вот! Лев пришел, мои дети близко, Заратустра созрел, час мой пришел: —
Это мое утро, брежжит мой день: вставай же, вставай, великий полдень!» —
Так сказал Заратустра и покинул пещеру свою, сияющий и сильный, как утреннее солнце, подымающееся из-за темных гор.
