Еслибъ они были совсѣмъ сострадательные, они отбили бы у своихъ ближнихъ охоту къ жизни. Быть злымъ — было бы ихъ истинной добротою.
Но они хотятъ освободиться отъ жизни: что имъ за дѣло, что они еще крѣпче связываютъ другихъ своими цѣпями и даяніями!
И даже вы, для которыхъ жизнь есть суровый трудъ и безпокойство: развѣ вы не очень утомлены жизнью? Развѣ вы еще не созрѣли для проповѣди смерти?
Всѣ вы, для которыхъ дорогъ суровый трудъ и все быстрое, новое, неизвѣстное, — вы чувствуете себя дурно; ваша дѣятельность есть бѣгство и желаніе забыть самихъ себя.
Еслибъ вы больше вѣрили въ жизнь, вы бы меньше отдавались мгновенію. Но чтобы ждать, въ васъ нѣтъ достаточно содержанія, — и даже чтобы лѣниться!
Всюду раздается голосъ тѣхъ, кто проповѣдуютъ смерть: и земля полна тѣми, кому нужно проповѣдывать смерть.
Или «вѣчную жизнь»: мнѣ все равно, — если только они не замедлятъ отправиться туда!»
Такъ говорилъ Заратустра.
«Мы не хотимъ пощады отъ нашихъ лучшихъ враговъ, а также отъ тѣхъ, кого мы любимъ до глубины души. Позвольте же мнѣ сказать вамъ правду!
Мои собратья по войнѣ! Я люблю васъ до глубины души; теперь и прежде я былъ вашимъ равнымъ. И я
Если б они были совсем сострадательные, они отбили бы у своих ближних охоту к жизни. Быть злым — было бы их истинной добротою.
Но они хотят освободиться от жизни: что им за дело, что они еще крепче связывают других своими цепями и даяниями!
И даже вы, для которых жизнь есть суровый труд и беспокойство: разве вы не очень утомлены жизнью? Разве вы еще не созрели для проповеди смерти?
Все вы, для которых дорог суровый труд и всё быстрое, новое, неизвестное, — вы чувствуете себя дурно; ваша деятельность есть бегство и желание забыть самих себя.
Если б вы больше верили в жизнь, вы бы меньше отдавались мгновению. Но чтобы ждать, в вас нет достаточно содержания, — и даже чтобы лениться!
Всюду раздается голос тех, кто проповедуют смерть: и земля полна теми, кому нужно проповедовать смерть.
Или «вечную жизнь»: мне всё равно, — если только они не замедлят отправиться туда!»
Так говорил Заратустра.
«Мы не хотим пощады от наших лучших врагов, а также от тех, кого мы любим до глубины души. Позвольте же мне сказать вам правду!
Мои собратья по войне! Я люблю вас до глубины души; теперь и прежде я был вашим равным. И я
