жить и научился бы любить землю — и вмѣстѣ съ тѣмъ смѣяться.
Вѣрьте мнѣ, братья мои! Онъ умеръ слишкомъ рано; онъ самъ отрекся бы отъ своего ученія, еслибъ онъ достигъ моего возраста! Достаточно благороденъ былъ онъ, чтобъ отречься!
Но незрѣлымъ былъ онъ еще. Незрѣло любитъ юноша и незрѣло ненавидитъ онъ человѣка и землю. Еще связаны и тяжелы у него душа и крылья мысли.
Но зрѣлый мужъ больше ребенокъ, чѣмъ юноша, и. меньше скорби въ немъ: лучше понимаетъ онъ смерть и жизнь.
Свободный къ смерти и свободный въ смерти, онъ говоритъ священное «нѣтъ», когда нѣтъ уже времени говорить «да»: такъ понимаетъ онъ смерть и жизнь.
Да не будетъ ваша смерть хулою на человѣка и землю, друзья мои: этого прошу я у меда вашей души.
Въ вашей смерти должны еще горѣть вашъ духъ и ваша добродѣтель, какъ вечерняя заря горитъ на землѣ: ѣли смерть плохо удалась вамъ.
Такъ хочу я самъ умереть, чтобы вы, друзья, ради меня еще больше любили землю; и въ землю хочу я опять обратиться, чтобы найти отдыхъ у той, что меня родила.
Поистинѣ, была цѣль у Заратустры, онъ бросилъ свой мячъ: теперь будьте вы, друзья, наслѣдниками моей цѣли, для васъ закидываю я золотой мячъ.
Больше всего люблю я смотрѣть на васъ, мои друзья, когда вы бросаете золотой мячъ! Поэтому еще немного останусь я на землѣ: простите мнѣ это!»
Такъ говорилъ Заратустра.
жить и научился бы любить землю — и вместе с тем смеяться.
Верьте мне, братья мои! Он умер слишком рано; он сам отрекся бы от своего учения, если б он достиг моего возраста! Достаточно благороден был он, чтоб отречься!
Но незрелым был он еще. Незрело любит юноша и незрело ненавидит он человека и землю. Еще связаны и тяжелы у него душа и крылья мысли.
Но зрелый муж больше ребенок, чем юноша, и. меньше скорби в нём: лучше понимает он смерть и жизнь.
Свободный к смерти и свободный в смерти, он говорит священное «нет», когда нет уже времени говорить «да»: так понимает он смерть и жизнь.
Да не будет ваша смерть хулою на человека и землю, друзья мои: этого прошу я у меда вашей души.
В вашей смерти должны еще гореть ваш дух и ваша добродетель, как вечерняя заря горит на земле: ели смерть плохо удалась вам.
Так хочу я сам умереть, чтобы вы, друзья, ради меня еще больше любили землю; и в землю хочу я опять обратиться, чтобы найти отдых у той, что меня родила.
Поистине, была цель у Заратустры, он бросил свой мяч: теперь будьте вы, друзья, наследниками моей цели, для вас закидываю я золотой мяч.
Больше всего люблю я смотреть на вас, мои друзья, когда вы бросаете золотой мяч! Поэтому еще немного останусь я на земле: простите мне это!»
Так говорил Заратустра.
