и отъ третьяго слога начинающїяся, заказаны; однако сей заказъ толь праведенъ, и нашей Версификацїи такъ свойственъ и природень, какъ, ежели бы кто обѣими ногами здоровому человѣку всегда на одной скакать велѣлъ. Оное пра́вило нача́ло свое имѣетъ, какъ видно, въ Польшѣ, откуду пришедъ въ Москву, нарочито вкоренилось. Неосновательному оному обыкновенію такъ мало можно послѣдовать, какъ самимъ Польскимъ Риѳмамъ, которыя не могутъ иными быть, какъ только женскими: понеже всѣ Польскїя слова̀, выключая нѣкоторыя односложныя, силу на предкончаемомъ слогѣ имѣютъ. Въ нашемъ языкѣ толь же довольно на послѣднемъ и третьемъ, коль надъ предкончаемомъ слогѣ силу имѣющихъ словъ находится: то для чего намъ оное богатство пренебрегать, безъ всякїя причины самовольную нищету терпѣть, и только однѣми женскими побрякивать, а мужескимъ бодрость и силу тригласныхъ устремленїе и высоту оставлять? Причины тому ни какой не вижу, для чего бы мужескїя Риѳмы толь смѣшны и подлы были, что бы ихъ только въ Комическомъ и Сатирическомъ стихѣ, да и то еще рѣдко, употреблять можно было? и чѣмъ бы святѣе сїи женскія Риѳмы: красовуляхъ, ходуляхъ, слѣдующихъ мужескихъ, востокъ, высокъ, были? по моему мнѣнїю, подлость Риѳмовь не въ томъ состоитъ, что они больше или меньше слоговъ имѣютъ; но что оныхъ слова̀ подлое или простое что значатъ.
Четвертое: Россїйскїе стихи также къ стати красно и свойственно сочетоваться могутъ, какъ и Нѣмецкїе.
