ние, а потом реформы». Я говорил, что нужно успокоение и реформы вместе, и она соглашалась.
Соколов. — Вы говорите, что были недальновидны и близоруки. Значит, вы не придавали политического значения движению 14 февраля?
Протопопов. — Я должен был придавать потому, что итог получился критический, но мне казалось, что главный двигатель, это недостаток продовольствия.
Председатель. — Какие были ваши главнейшие реформы?
Протопопов. — По-моему, нужно было сделать ответственное министерство, начать сверху, а затем полное равноправие евреев, оно есть на бумаге, а потом мое письмо или, вернее, циркуляр, который уже исполняется в Москве. Затем, я думал, что обязательно нужно дать духовенству возможность жить не подачками, а обеспечить его.
Председатель. — Дать жалованье духовенству? Значит: судебная ответственность министров, расширение прав евреев и жалованье духовенству?
Протопопов. — Это ближайшее, но, конечно, земства, земства и земства.
Соколов. — Вы думали, что этими реформами можно было остановить движение 14 февраля?
Протопопов. — Ох, думал, что нет.
Соколов. — Значит, ваши мысли, связанные с движением 14 февраля, были только репрессивные.
Протопопов. — Нет, это политические.
Председатель. — Вы думали, что судебною ответственностью министров, расширением прав евреям, жалованьем духовенству, земством, вы думали, что этим не удовлетворишь народ?
Протопопов. — Нет, я так не думал, я плохо выразился. Мне казалось так, что если остановится это движение, смолкнет, сделается тише, в это время и давать то, что требуется, что назрело.
Председатель. — Т.-е. то, что вы говорите.
Протопопов. — Да.
Соколов. — Значит, вы движение 14 февраля решили остановить только силой, ничем другим. Вы сказали, что в разговоре с государем и государыней раздавались такие опасения: «Что-то будет»…
Протопопов. — Я и сам говорил.
Соколов. — Раз вы против этого сильного значительного движения имели только силу, вы должны были предвидеть, что столкновение сильного народного движения с силой войска может привести к кровавому и жестокому побоищу?
Протопопов. — Конечно, это нужно было предвидеть.
Председатель. — Вы предвидели?
