В предпоследний раз, перед указанным приездом Распутина, я был принят государем сидя, что считалось высшим знаком благоволения. Разговор велся об общих предметах.
Председатель. — А когда в последний раз перед этим визитом Распутина вы были в Царском?
Хвостов. — Я с точностью не помню, но так месяца за полтора… Мне было известно от близких лиц, от иностранных посольств, что обо мне постоянно ведется разговор на охоте… Но этот самый приезд Распутина в высшей степени поразил меня, и я к нему отнесся не серьезно. После этого мне пришлось быть уже в Царском…
Председатель. — Алексей Николаевич, вы говорите, что ваше отношение к этому приезду было отрицательным; но это не избавляет нас от необходимости несколько подробнее остановиться на нем: только ли для этого приезжал Распутин?
Хвостов. — Исключительно для этого.
Председатель. — Какой еще разговор был между вами?
Хвостов. — Разговор исключительно этот. Он сказал: «Приехал посмотреть твою душу»…
Председатель. — Т.-е. только эти несколько слов?
Хвостов. — Он изъявил еще желание посмотреть мою семью… Моей семьи еще не было… Я считал излишним вводить его в мою семью. Я не серьезно к этому отнесся… Тут была ярмарка: она кончалась. Мне было не до того, чтобы беседовать с ним. Я отнесся к этому в высшей степени легко… Когда, через месяц после этого, я приехал сюда, то я увидел ко мне совершенно обратное отношение. Я был принят в высшей степени неприязненно, в высшей степени сухо, что, после предшествующих приемов, мне показалось неособенно приятным. Это послужило основанием тому, что тогда казалось странным: я ушел из губернии, пошел в Государственную Думу… Уйти я сразу не мог, прошло порядочное время, около года: но во всяком случае, в этот промежуток времени, я делал все возможное, чтобы попасть в Государственную Думу по Орловской губернии, и уже все мои мысли были за то, чтобы уйти, — видя, что здесь мне отрезаны все дальнейшие пути…
Председатель. — Что же, уезжая, Распутин какие-нибудь угрозы делал по вашему адресу?
Хвостов. — Болтал по обыкновению: говорил, что он уже обо мне послал телеграмму.
Председатель. — Какого содержания?
Хвостов. — Содержания совершенно не помню в подробностях… Мне потом достали текст (всегда на почте есть свои люди, которые сообщают потом подробное содержание). Но я текста не помню.
Председатель. — Приблизительно, какого содержания?
