Герасимов. — Тоже Еленский. Это в связи с Шорниковой, а Бродского я ни разу не видел.
Иванов. — Но вы были заинтересованы этим делом? Вам докладывали?
Герасимов. — Мне докладывали, и я докладывал.
Иванов. — Никаких распоряжений вы не делали, когда вам докладывали об этом деле?
Герасимов. — Они сами делали — Еленский, Доброскок. Они руководили делом.
Иванов. — Кто? Еленский, Доброскок?
Герасимов. — Еленский ведал партией социал-демократов, а Доброскок — социалистов-революционеров.
Иванов. — Так что они распоряжались по своему усмотрению.
Герасимов. — Я давал только общие указания.
Иванов. — Не припомните, какие?
Герасимов. — Не припомню. Трудно, — 10 лет прошло.
Иванов. — Дело серьезное.
Герасимов. — Я ушел, отказался от всего этого и совершенно не помню деталей.
Щеголев. — Когда вы показывали Столыпину наказ, как вы объяснили нахождение его?
Герасимов. — Сказал, что агент записал его.
Иванов. — Среди солдат?
Герасимов. — Агент, который имел возможность копировать этот наказ.
Щеголев. — Скажите пожалуйста, когда произошел арест и обыск во фракции гос. думы, Шорникова не была арестована?
Герасимов. — Не помню.
Председатель. — Не помните?
Герасимов. — Кажется, не была.
Председатель. — А не знаете, была ей дана возможность скрыться?
Герасимов. — Да, говорили, — помню, — что нужно, чтобы она уехала.
Председатель. — Кто говорил?
Герасимов. — Говорил Еленский и дал ей паспорт фальшивый.
Иванов. — Паспорт из охранного отделения?
Герасимов. — Паспортную книжку обыкновенную выдали.
Председатель. — Вы выдали эту паспортную книжку?
Герасимов. — Я не выдавал.
Председатель. — Из петербургского охранного отделения выдали книжку?
Герасимов. — Обыкновенно все сотрудники, которые были в распоряжении охранного отделения, паспортные книжки имели.